Александр Ильич Левиков - Калужский вариант

отказать, протягивает руку и кивает на диктофон. Я поспешно выключаю, терпеливо жду, пока он снова обратится ко мне.

— Да, Савранский... Буквально через полгода после моего ухода с завода — известие. Для меня это было как гром среди ясного неба. Я уже здесь сидел и калужский опыт пытался распространять на остальные заводы главка. Провели это через решение министерской коллегии. Первый раз докладывал Савранский. Все члены коллегии в восторге были от его доклада, от его понимания вопроса, от его энтузиазма в этом деле. И назначили еще одну коллегию с приглашением директоров заводов, чтобы распространить опыт на отрасль в целом. А к следующей коллегии его не оказалось...

Слушаю Прусса и вспоминаю Савранского. Я видел его мимолетно, можно сказать, случайно. За час до отъезда из Калуги он зашел к Северину, и тот прихватил его с собой на вокзал. Они и провожали меня вдвоем. Он мне понравился, Савранский, но какой разговор на перроне? Александр Семенович успел сказать лишь, что уехал на «Атоммаш». Чувствовалось, не очень он весел. Может быть, потому, что на новом месте все начинать сначала? На турбинном о токаре-расточнике Савранском слышал я самые добрые отзывы, встречал это имя и в документах — тех, что позже подписывал преемник его, Чернов.

...— Савранский у истоков был, — Прусс загибает пальцы правой руки, — Чернов безусловно был. Кто еще из первых? Петухов, карусельщик, он и сейчас там. Да, еще Мельников... Были и люди, которые не поняли всего этого. Но что интересно: если соглашались — добровольно! Никакого приказа мы вначале не издавали, администрированием не занимались. Я ходил по цехам. И сам ходил, и с другими товарищами. Собирали группы рабочих, убеждали их, показывали на Савранского, Чернова, Петухова — у нас поначалу было лишь три-четыре примера. Вот, говорили мы, преимущества, которые получит завод, а вот преимущества, которые получите вы. Думайте, решайте. Решайтесь! Ну и на собраниях, конечно, агитировали, всюду, где только возможно. Любым предлогом пользовались. Но в основном в личных разговорах. Это ведь не простое дело. Самых опытных мы убеждали пойти в бригады, где заработок их в первое время должен был упасть на 25—30 рублей. Мы говорили: «Допустим, ты, как бригадир, теперь лично сделаешь меньше, чем при индивидуальной работе. Ты прав! Но молодые ребята, которых ты возьмешь в бригаду, они ведь под твоим присмотром покажут гораздо большую, чем сейчас, выработку?! Ты с утра обойдешь всех, каждому покажешь, настроишь — и они с лихвой перекроют твои личные потери, а заработок-то на бригаду общий! Подумай...»

* * *

Прусс окончил Одесский политехнический в пятидесятые годы. Был мастером, технологом, начальником технологического бюро, заместителем начальника цеха... В этой должности попробовал на одном из судостроительных заводов, в машиностроительном производстве организовать такие бригады. В виде опыта, на нескольких участках. Вышло неплохо, экономические преимущества обнаружились сразу. Но это было единственным, что он тогда увидел. Большего понять, по его собственному признанию, в то время не смог, да и трудно было победить сложившиеся представления. В сборке мы уже привыкли к бригадам, там иначе и невозможно, а вот станочники... Никто себе не представлял, как из них бригады сколотить.

* * *

Читателям, меньше знакомым с производством, я поясню: механические цехи до недавних пор были царством индивидуальной сдельщины. Царством, где властвовали понятия «выгодной» и «невыгодной» работы. Со своей установкой на количество (порой в ущерб качеству), с родной сестрой своей — штурмовщиной, из-за которых и сбои, и текучка, и снующий «в мыле» мастер, и конфликты, и матюкающееся начальство — все тут! Напряжением всех сил, премудростями АСУ умные руководители пытались обуздать стихию индивидуальной сдельщины. И кое-кому это удавалось.

Да и на дикой лошади иной гарцует легко, а ты попробуй сядь! Наряду с некоторыми достоинствами (есть, конечно, и достоинства) индивидуальной сдельщине присущи пороки, противоречия и парадоксы. Может быть, крупнейший из них вот какой: разрыв связей. Завод, цех — да, это коллективное, общественное производство, которым можно соответствующим образом и управлять. В целом... А стоящие друг возле друга токари, шлифовщики, сверловщики? Как ни парадоксально, но они уже коллектив лишь номинальный. «Честь завода», «честь цеха», «план завода», «план цеха» — слова эти, конечно, в --">