Валентина Сергеевна Краскова - Преступления за кремлевской стеной

безопасности Скоков.

Под паркетным полом второго этажа от шахты сталинского кабинета были обнаружены отводы, по которым можно добраться практически под все помещения здания. «Нора» под паркетом вела через при-ємную Сталина, его комнату отдыха, секретариат и комнату рабочих совещаний. Двойное дно нашли даже под святая святых — бывшим залом заседаний Политбюро. История умалчивает, сколько государственных и партийных тайн покинуло здание Совета Министров СССР через подпол второго этажа.

Зло поселилось в Кремле прежде всех правителей. Не зря Дмитрий Донской приказал уничтожить первых строителей Кремля. Они что-то знали, но никому об этом не смогли рассказать.

Симбиоз власти и преступлений, их вечное единство были открыты еще Великим Флорентийцем — Никколо Макиавелли, который утверждал: «Государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности».

Преступления государственной власти — давно не новость. Это то, без чего власть не может существовать, то, чем всегда обеспечивает собственное бытие. Власть отвергает законы морали, она живет по ту сторону добра и зла.

КРЕМЛЕВСКИЕ СТАТУИ И МЕРТВЕЦЫ

Всякого рода абсурдные утверждения бывают, на редкость, живучи. Так, не раз мне доводилось слышать о том, что у Кремлевской стены не хоронили женщин и евреев. Кто мог придумать этот бред? Там похоронены даже дети, погибшие во время Московского большевистского восстания.

Женщины? Сколько хочешь. Например, Дора Моисеевна, жена и ближайший помощник советского дипломата Вацлава Воровского. Дора Моисеевна скончалась в Германии в санатории от нервного потрясения после убийства В. В. Воровского в Лозанне. 9 августа 1924 года урна с ее прахом была опущена в могилу мужа у Кремлевской стены. Это была первая урна, помещенная в большевистском некрополе на Красной площади. А вот 17-летняя Анна Николаевна Халдина, которая с 1919 года работала в Московском комитете партии. «Величайшим для меня огорчением, — говорила она, — было бы умереть просто, по-мещански. Уж если погибнуть, так в революционной борьбе». Взрыв в здании МК удовлетворил ее желание. На похоронах жертв взрыва несли плакаты: «Вас убили из-за угла, мы победим открыто».

Напомню также о Надежде Константиновне Крупской и Инессе Арманд, прах которых покоится у Кремлевской стены.

А если говорить о национальной принадлежности, то каждому более-менее думающему человеку совершенно ясно, что у Кремлевской стены похоронены представители самых разных больших и малых народов.

В декабре 1918 года «Известия ВЦИК» в заметке под выразительным заголовком «Доколе?» писали: «Над могилами беззаветных, подчас безвестных героев, жертв Октябрьской победы пролетариата… на Историческом музее и Спасской башне высоко и четко рисуются в воздухе… двуглавые орлы, символ царского произвола. Доколе?»

«Красный погост» — так назвал могилы у Кремлевской стены Владимир Маяковский.

Погост имеет свою историю, и эта история стоит того, чтобы о ней вспомнили, как, впрочем, и всякая другая история… История эта еще раз позволяет убедиться в том, что все кажущееся неизменным — изменно.

Вот передо мною лежит хорошо изданная книга Алексея Абрамова «У Кремлевской стены». Читаем:

«В Москве все меняется. Ее улицы становятся просторнее и светлее, ее люди веселее и красивее.

И лишь одно в Москве постоянно, неизменно — очередь к Мавзолею Владимира Ильича Ленина. Она всегда бесконечна, как бесконечны та любовь и та вера, из которых берет силу этот безмолвный человеческий поток.

Здесь не ощущается время — сила охвативших чувств заставляет забыть о течении минут.

Именно осознание идеи да еще, пожалуй, трогательная доверчивость, которую всегда вызывал в людях тот, ради кого построено это строгое, величественное, скорбное, но вместе с тем совсем не печальное здание.

Мавзолей Ленина неотделим от Красной площади. Но разве отделим он от Москвы, Советского Союза, от всей планеты? Неотделим. Как неотделимо от людей святое ленинское дело».

4 ноября 1917 года Московский Военно-революционный комитет обсудил вопрос о похоронах погибших в дни революционных боев.

Состоявшееся в тот же день совместное заседание представителей Московского и районных ВРК впервые назвало Красную площадь местом вечного упокоения павших борцов. В резолюции говорилось: «Устроить --">