Дмитрий Михайлович Абрамов - Сокровища музея Андрея Рублёва

внутренняя конструкция этого уникального трёхнефного сооружения до уровня сводов не пострадала. В таком виде собор просуществовал вплоть до 1970-х годов – до его реконструкции и восстановления с учётом стилевых особенностей первой четверти XV века.

Белокаменный собор Спасо-Андроникова монастыря является прекрасным образцом раннемосковского зодчества, в котором находят отражение традиции Владимиро-Суздальского строительного искусства. Это старейшая каменная постройка и храм Москвы и ближайшего Подмосковья, сохранившаяся с начала XV столетия до нашего времени с частичными изменениями. Собор является древнейшим архитектурным памятником Москвы, но последним по возрасту из четырех дошедших до нашего времени памятников той эпохи. Он младший современник Успенского собора «на Городке» в Звенигороде, Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря, Рождественского собора Саввы-Сторожевского монастыря.

Андрей Рублёв – инок монастыря – и его «содруги» (члены его творческой артели, последователи его иконографической школы) расписывали стены, писали и создавали иконостасы для всех упомянутых выше соборных храмов.

Первое упоминание о выдающемся великорусском иконописце Андрее Рублёве связано с росписью Благовещенского храма Московского Кремля Феофаном Греком. С молодым иконописцем Андреем тогда работал и его товарищ – Прохор с Городца. Вторично имя Рублёва упоминается в 1408 году, когда он совместно со своим талантливым «содругом» Даниилом Чёрным расписывал Успенский собор во Владимире. Рублёв и его сподвижники учились у Феофана. Учились не только технике письма, но постигали с его помощью духовные, мистические глубины христианства, явленные в иконописном искусстве. Не исключено, что Андрей Рублёв и его сподвижники какое-то время учились и писали в столице Болгарии – Тырново. Они находились в составе посольства митрополита Киприана, посещавшего родной город в конце XIV века. Согласно письменным источникам, в то время среди учеников болгарского патриарха Ефимия были русские. Следовательно, не только Феофан был наставником русских мастеров. Но если творческое вдохновение Феофана питалось соками церковными, то вдохновение Андрея Рублёва и его соратников было напоено ещё и соками национальными – великорусскими. Ведь именно Москва наиболее ярко выражала тогда национальные устремления великороссов, несла на своём челе ореол победы на Куликовом поле и заявляла о своём стремлении объединить все русские земли. Уже за несколько десятилетий до Куликовской битвы сложилась школа раннемосковской иконописи. В музее древнерусского искусства и культуры имени Андрея Рублёва хорошо представлено собрание икон этой школы. Явленные на иконах светло-золотые тона, вдохновенные, благодатные образы святых, чьи взгляды и жесты выражают молитву, наполнены состраданием и любовью, поражают нашего современника. Испытующе, но укрепляя в вере, в победе над врагом, смотрят глаза Христа с образа Спаса Нерукотворного (XIV век). Именно под этим образом, поднятым на знамёнах и хоругвях, бились против татар и фрягов русские воины на Куликовом поле.

После смерти Феофана его искусство не перестало оказывать своего влияния на московских живописцев. Но они сосредоточили свои усилия на разработке собственной, уже сложившейся иконописной традиции. Начало самостоятельного периода в творчестве Андрея Рублёва и его сподвижников связано с росписью древнего Успенского собора во Владимире в 1408 году. Разорённый и выжженный, за время татарских нахождений, храм нуждался в восстановлении. По указу великого князя Московского Василия Дмитриевича Рублёву и была поручена эта работа. До наших дней сохранились многие иконы алтарной преграды и фрески, частично уцелевшие на стенах храма. Особое место занимает здесь деисусный ряд иконостаса, в центре которого образ Спасителя, изображённого в золотых небесных одеждах и в «силах» – в обрамлении красного ромба (сил небесных), голубовато-зелёного овала (сил духовных) и красного четырёхугольника (сил земных). Христос изображён как Судия на Страшном суде, что в эпоху ордынского ига в русской земле понималось как грядущее торжество справедливости и возмездия. Но величавость облика Христа соединена с душевной мягкостью, что воплощало народные представления о справедливости. В его вдохновенном лике без труда можно видеть славянские этнические черты. В этом же деисусном ряду --">