Александр Исаевич Солженицын - Мы перестали видеть Цель

не насытит. (А проницательными людьми давно понято: собственность должна быть подчинена другим, высшим началам, иметь духовное оправдание, свою миссию, — иначе она производит опустошение в человеческой жизни, становится орудием корысти и угнетения, — формулировка Николая Бердяева.)

Обширно открылся людям из западной цивилизации нынешний динамичный транспорт. Впрочем, и без него — современный человек уже едва ли не выскакивает за пределы своего существа, он и без того сразу присутствует на всей планете телевизионными глазами. Но оказывается, что и от этого всего судорожного темпа техноцентрического Прогресса, и от океана поверхностной информации и низкопробных зрелищ — душа человеческая не растёт, а только мельчает, духовная жизнь снижается; соответственно — беднеет и блекнет наша культура, как ни старается перекричать своё падение опустошёнными новинками. Всё больше комфорта — и всё ниже духовное развитие на среднем уровне. И наступает пресыщенность, и охватывает щемящая тоска, что в водовороте удовольствий нет успокоения, что надолго — такого дыхания не хватит.

Нет, не вся надежда на науку, технологию, экономический рост. Победная технологическая цивилизация одновременно вселила в нас и духовную неуверенность. Своими подарками она не только благодетельствует нас, но и порабощает. Всё — интересы, не упустить интересы, всё борьба за материальные вещи, а чувство глухо подсказывает нам, что потеряно — нечто чистое, высокое — и хрупкое. Мы — перестали видеть Цель.

Давайте же признаемся, хоть шёпотом и сами себе: в этой суетливой и бешеной по темпу жизни — ради чего мы живём?

А ОТ ВЕЧНЫХ ПРОБЛЕМ НЕ УШЛИ

Сам Прогресс неостановим никем и ничем, но от нас зависит: перестать понимать его как поток неограниченных благ, а понимать — как дар, посланный в очень-очень сложное испытание нашей воли.

Вот, дар телефона и дар телевизора в неумеренном пользовании — разрушили цельность нашего времени, естественное течение нашей жизни, выдёргивают нас из него. Дар удлинённой человеческой жизни, в одном из последствий, сделал тягостным старшее поколение для среднего и обрёк стариков на долгое одиночество, оставленность близкими в старости, и непоправимо оторвал его от счастья передачи душевного опыта самым младшеньким.

Но разрываются между людьми — и горизонтальные душевные связи. При всём как будто кипении политической и социальной жизни — растёт асоциальная разгороженность, разъединённость и несочувствие между людьми, занятыми своими материальными интересами, потом — и свистящее одиночество. (Откуда и взялся, и взвопил экзистенциализм.)

Нам надо не просто отдаться механическому потоку Прогресса, — но стараться духовно переосвоить его — для нас. Искать (или углублять уже найденные) пути такого переосвоения, чтобы не стать всего лишь игрушками Прогресса, а чтобы направить мощь Прогресса — действительно на совершение добра.

Понимался Прогресс — как сияющий и прямолинейный вектор, а оказался он сложной гнутой кривой — и вот опять вернул нас всё к тем же вечным проблемам, какие стояли и раньше, и раньше, да только, чтобы освоиться с ними, люди тогда были не так рассеяны, не так разбросаны, как мы сейчас.

Мы потеряли в себе гармонию, с которою созданы, гармонию между духовной и физической нашей природой. И ту душевную ясность, когда понятия Добра и Зла ещё не были высмеяны и ещё не были, по принципу fifty-fifty, затолканы вздором.

И ничто так не выявляет нашей нынешней духовной беспомощности и интеллектуального смятения, как утеря ясного, спокойного отношения к смерти. Чем выше растёт людское благополучие — тем жёстче врезается в душу современного человека холодящий страх смерти. От этой-то ненасытной, фомкой, суетной жизни и развился такой массовый страх перед смертью, какого не знали в старину. Человек потерял ощущенье себя как ограниченной, хотя и одарённой волею, точки Вселенной. Он всё больше стал мнить себя центром окружающего, не себя приноравливая к Mipy, a Mip к себе. И тогда, конечно, мысль о смерти становится невыносимой: ведь это погасание всей Вселенной разом.

Отказавшись помнить неизменную Высшую Силу над нами, мы насытили пространство императивами личными — и вдруг стало жутко жить.

ПОСЛЕ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ

Середина XX века прошла у всех нас под нависшей ядерной угрозой, свирепой за пределами всякого воображения. Она как будто