Библиотека knigago >> Документальная литература >> Публицистика >> Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим


Книга «Максимов Василий Максимович» Якова Минченкова представляет собой исчерпывающую и захватывающую биографию одного из самых выдающихся русских художников XIX века. Василий Максимов был выдающимся членом Товарищества передвижных художественных выставок и известен своими картинами, изображающими повседневную жизнь русского крестьянства. Минченков умело исследует жизнь и творчество Максимова, погружая читателя в его бедность, триумфы и неудачи. Книга начинается с детального изложения детства...

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА

Анэс Зарифьян - Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим

Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим
Книга - Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим.  Анэс Зарифьян  - прочитать полностью в библиотеке КнигаГо
Название:
Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим
Анэс Зарифьян

Жанр:

Публицистика, Антисоветская литература, Современные российские издания, Литература ХXI века (эпоха Глобализации экономики), Психиатрия и наркология

Изадано в серии:

неизвестно

Издательство:

неизвестно

Год издания:

-

ISBN:

неизвестно

Отзывы:

Комментировать

Рейтинг:

Поделись книгой с друзьями!

Помощь сайту: донат на оплату сервера

Краткое содержание книги "Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим"

Очерк о Семене Глузмане, враче-психиатре, осмелившемся еще в 1971 году выступить против использования советской психиатрии в борьбе с инакомыслящими и осужденном за “антисоветскую агитацию и пропаганду” на 10 лет заключения. Авторе написанных в лагере работ “Руководство по психиатрии для диссидентов” (в соавторстве с Владимиром Буковским) и “Страх свободы”. Выдающемся члене Американской психиатрической ассоциации и Почетном члене Британской Королевской коллегии психиатров. Написан по итогам встречи А. Зарифьяна с С. Глузманом в Бишкеке в 1998 году.

Семья. Без иллюзий. Детская логика. Студенческие лета. Виктор Некрасов и Леонид Плющ. Психиатрия – как первая любовь. “Слушайте, зачем вам это надо?!” Дело генерала Григоренко. Если никто – значит, я.

Сумасшедшая просьба. Заветная папка. Адвокат Софья Калистратова. Мой первый опыт судебно-психиатрической экспертизы. Столпы тоталитарной психиатрии Д. Лунц и А. Снежневский. Переписка. В поисках консультанта. Андрей Дмитриевич и Елена Георгиевна.

Тучи сгущаются. Арест. “Кого интересуют ваши убеждения?” Судилище. Приговор. Встреча с “серыми”. На этапе. “Полосатые”. Постриг в Свердловске. “Куда ж меня везут?..” Кому – в Мордовию, а мне так за Урал.

Уральские зоны. Карантин. Попытка вербовки. “Как постелите – так и поспите”. Где же вы, герои-диссиденты?! “Самолетчики”. Двадцатипялетники. “Лесные братья”. Украинские патриоты. Миша Лаптев, победивший Гитлера и Сталина. Уроки истории.

Что там на воле?! Наш лагерный “Кулибин”. Тайное радио. Как сделать Зло из немого говорящим. “Ни дня без строчки”. Хроника ГУЛАГа продолжается. Критическая масса. Явление Буковского народу. Антисоветская шизофрения. Брежнев в Париже. Волшебное выздоровление. Чем заразил нас Володя.

Друзья-соавторы. “Руководство по психиатрии для диссидентов”. Лагерные “крысы”. Восстановление бани и рукописи. Из лагеря – в “Литературку”. “Пишите объяснительную”. Как ГБ само себя подставило. Ссылка. Свобода пуще неволи.

Куда делся Буковский. “Ченч” по-советски. Профессор Кембриджа. Письмо из Амстердама. Как Йоханнес Бакс стал Робертом ван Ворреном. “Женевские инициативы в психиатрии”.

Наука толерантности. И палачи и жертвы. “А безгрешных не знает Природа”. Чтоб Государство не испытывало нас. Свобода – вещь дорогостоящая. На пути к здравому смыслу.

Читаем онлайн "Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим". [Страница - 7]

сейчас на Украине личности. Меня не взяли, т. к. я, видимо, в тот январский список не входил, но где-то к марту у меня произвели обыск и дернули на допрос. Надо полагать, что у ГБ имелись какие-то оперативные данные, но, очевидно, не очень конкретные. По-видимому, по их версии я относился к кругу неблагонадежных лиц, читающих самиздат, вращающихся среди подозрительных интеллигентов, – и не более. Потом начали раскручивать людей, и некоторые из моих знакомых (я догадываюсь, – кто, а об одном и точно знаю – он, собственно, и сдал меня официально) рассказали им о проделанной мною психиатрической экспертизе. Но обыск на моей квартире им ничего не дал. Я через Виктора Платоновича Некрасова упрятал эту рукопись так хорошо, что, вернувшись через 10 лет в Киев, найти ее уже не смог – человек, у которого она хранилась, то ли умер, то ли уехал. Короче говоря, того, самого первого, варианта у меня так и не осталось. И комитетчикам найти ничего не удалось. Поэтому им было трудно меня крутить. Но они собирали по крупицам всякую оперативную информацию, и в мае 72-го, по пути на работу, я был арестован. А работал я тогда уже в Киеве, врачом-психиатром на скорой помощи. Дома брать, видимо, не хотели, поэтому остановили на улице, прямо при выходе из двора. Чекисты оказались знакомыми и вежливо так попросили проехать с ними минут на 15-ть. Я возмутился: как же так, меня больные ждут! А они очень корректно, но твердо пояснили: не волнуйтесь, нам надо задать вам только один вопрос, и через 15 минут мы сами вас доставим к вашим больным. После чего я оказался в кабинете следователя, который предъявил мне ордер на арест. То есть, иллюзии в отношении меня у них, вероятно, закончились. Дальше началась камерная жизнь, допросы…

В конце концов подобрались они и к теме психиатрической экспертизы дела Григоренко. Я пытался сначала хитрить и демонстрировать искреннее изумление: о чем вы говорите? какая экспертиза? ничего я подобного не делал!

Снова и снова морочу голову следователю: ну, сами посудите, я же только недавно закончил мединститут! А экспертиза требует колоссального врачебного опыта, знаний. Таких умных молодых психиатров просто не бывает.

Он посмотрел на меня и сказал: “Вообще-то не бывает, но вы им оказались, вы это сделали”. По его тону и некоторым прочим деталям я понял, что им уже все известно и продолжать этот театр бессмысленно. Оставалась одна задача – никого не сдать, не назвать фамилий, чтобы люди не последовали за мной в камеру. Все остальное волновало меня меньше, поскольку я понимал: раз арестовали – срок будет, ибо суд в таких случаях являлся всего лишь жалкой марионеткой в руках государственной власти.

И тогда я сказал: “Хорошо. Чтобы прекратить разговор на эту тему, я прошу у вас бумагу и ручку и напишу все собственноручно”. В заявлении было сказано: я действительно провел экспертизу дела Петра Григоренко и убедился в том, что он психически здоров и никогда не был болен. Но давать какие-либо разъяснения по поводу источников информации – от кого я ее получил и кому отдал экспертное заключение – отказываюсь, поскольку считал бы это нарушением врачебной тайны. Ну, следователь покрутил этот листок с удовлетворенным видом – ему было достаточно, что я признался.

Через месяц, уже на финише следствия, со мной неофициально (без протокола) встретился начальник следственного подразделения и очень цинично и просто сказал: если признаетесь и назовете сообщников – будет три, если нет – получите десять.

Я, как полуграмотный петушок, решил поймать его на несуразности: интересно, как это вы говорите “десять”, когда по статье положено только “семь”? Забыл, наивный, что там предусматривалась еще и ссылка сроком до 5 лет, т. е. они могли мне припаять и все 12. По статье 62-й Украинского или 70-й Российского УК “Антисоветская агитация и пропаганда с целью подрыва и ослабления советского общества”.

Начальник на это никак не отреагировал и только посоветовал думать побыстрей, ибо через несколько дней будет поздно – состоится суд.

А я, так же хорохорясь, ему в лицо: мол, неужели вы думаете, что за 5 месяцев пребывания здесь у меня изменились убеждения? Он посмотрел на меня какими-то дикими глазами и с гримасой недоразумения на лице процедил: “Да кого интересуют ваши убеждения?”

Ну, а поскольку у меня, несмотря на слабость человеческую и вполне естественный страх, какие-то моральные убеждения сохранялись (не хотелось, чтобы за --">

Оставить комментарий:


Ваш e-mail является приватным и не будет опубликован в комментарии.