Библиотека knigago >> Документальная литература >> Публицистика >> Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим

Анэс Зарифьян - Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим

Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим
Книга - Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим.  Анэс Зарифьян  - прочитать полностью в библиотеке КнигаГо
Название:
Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим
Анэс Зарифьян

Жанр:

Публицистика, Антисоветская литература, Современные российские издания, Литература ХXI века (эпоха Глобализации экономики), Психиатрия и наркология

Изадано в серии:

неизвестно

Издательство:

неизвестно

Год издания:

-

ISBN:

неизвестно

Отзывы:

Комментировать

Рейтинг:

Поделись книгой с друзьями!

Помощь сайту: донат на оплату сервера

Краткое содержание книги "Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим"

Очерк о Семене Глузмане, враче-психиатре, осмелившемся еще в 1971 году выступить против использования советской психиатрии в борьбе с инакомыслящими и осужденном за “антисоветскую агитацию и пропаганду” на 10 лет заключения. Авторе написанных в лагере работ “Руководство по психиатрии для диссидентов” (в соавторстве с Владимиром Буковским) и “Страх свободы”. Выдающемся члене Американской психиатрической ассоциации и Почетном члене Британской Королевской коллегии психиатров. Написан по итогам встречи А. Зарифьяна с С. Глузманом в Бишкеке в 1998 году.

Семья. Без иллюзий. Детская логика. Студенческие лета. Виктор Некрасов и Леонид Плющ. Психиатрия – как первая любовь. “Слушайте, зачем вам это надо?!” Дело генерала Григоренко. Если никто – значит, я.

Сумасшедшая просьба. Заветная папка. Адвокат Софья Калистратова. Мой первый опыт судебно-психиатрической экспертизы. Столпы тоталитарной психиатрии Д. Лунц и А. Снежневский. Переписка. В поисках консультанта. Андрей Дмитриевич и Елена Георгиевна.

Тучи сгущаются. Арест. “Кого интересуют ваши убеждения?” Судилище. Приговор. Встреча с “серыми”. На этапе. “Полосатые”. Постриг в Свердловске. “Куда ж меня везут?..” Кому – в Мордовию, а мне так за Урал.

Уральские зоны. Карантин. Попытка вербовки. “Как постелите – так и поспите”. Где же вы, герои-диссиденты?! “Самолетчики”. Двадцатипялетники. “Лесные братья”. Украинские патриоты. Миша Лаптев, победивший Гитлера и Сталина. Уроки истории.

Что там на воле?! Наш лагерный “Кулибин”. Тайное радио. Как сделать Зло из немого говорящим. “Ни дня без строчки”. Хроника ГУЛАГа продолжается. Критическая масса. Явление Буковского народу. Антисоветская шизофрения. Брежнев в Париже. Волшебное выздоровление. Чем заразил нас Володя.

Друзья-соавторы. “Руководство по психиатрии для диссидентов”. Лагерные “крысы”. Восстановление бани и рукописи. Из лагеря – в “Литературку”. “Пишите объяснительную”. Как ГБ само себя подставило. Ссылка. Свобода пуще неволи.

Куда делся Буковский. “Ченч” по-советски. Профессор Кембриджа. Письмо из Амстердама. Как Йоханнес Бакс стал Робертом ван Ворреном. “Женевские инициативы в психиатрии”.

Наука толерантности. И палачи и жертвы. “А безгрешных не знает Природа”. Чтоб Государство не испытывало нас. Свобода – вещь дорогостоящая. На пути к здравому смыслу.

Читаем онлайн "Anamnesis vitae, или История жизни бывшего политзэка доктора Глузмана, рассказанная им самим". [Страница - 3]

я был арестован. Об этом мало кто знает, но это так. Кончились его конфликты с властью тем же, чем и у Галича, Солженицына, Войновича, Зиновьева… – насильственным выдворением русского патриота за рубеж: “с глаз долой – из сердца вон”. Правда, это случилось гораздо позже.

А тогда Некрасов познакомил меня с известным математиком-диссидентом Леонидом Плющом и другими критически настроенными интеллигентами. И поглощая “самиздат” в некрасовском доме (а он там водился в огромном количестве), слушая всякие зарубежные голоса, я узнал, что в Советском Союзе психиатрия нередко используется для обуздания здоровых, но инакомыслящих людей, таких как генерал Петр Григоренко, Володя Буковский, Наталья Горбаневская…

Мне это было очень больно слышать и читать по простой причине: я мечтал о работе психиатра и готовил себя к ней с первого курса мединститута. Конечно, это диктовалось еще очень дилетантским, романтическим отношением к психиатрии, поскольку я общался не с “гноем” психиатрической службы, а с её сливками – кафедрой, видными учеными, педагогами, интеллигентами. Дело в том, что мой студенческий друг являлся сыном профессора-психиатра. Он-то и затащил меня на данную кафедру, и – верите ли? – я сразу понял, что это – моё. Поскольку соматическая (телесная – А. З.) медицина у меня не вызывала такого интереса. А душа человеческая представлялась самой увлекательной загадкой. Тут еще и кое-какие литературные надежды и планы, очевидно, сказались…

Потом, помню, когда я уже стоял на подступах к диплому и следовало определяться всерьёз, ко мне подошел один очень милый старичок, доцент упомянутой кафедры, хорошо знавший моего отца, тихо отозвал меня в сторону и, глядя сквозь большие очки, спросил: “Слава, вы что, вправду собираетесь стать психиатром?” Я, естественно, сказал: “Да, конечно”. А он: “Слушайте, зачем вам это надо? У вашего папы такая хорошая профессия – патофизиология, наука, кролики, крыски, мышки…”. “Вот это – нормально, – убеждал меня корифей. – Ну зачем вам психиатрия?” “Что вы! – запротестовал я. – Психика – это так интересно, это такое интеллектуальное занятие!” А он, мудрый старый еврей, посмотрел на меня и сказал: “Да?.. Это вы видите здесь, на кафедре, вращаясь среди наших сотрудников. Да, эти люди такие. Но когда после окончания института вас занесет в больницу, доведется узреть и другое. И тогда вы поймете…”.

Через несколько месяцев мне вспомнились его слова. Закончив институт, я с трудом прорвался в психиатрию. Меня туда не пускали, так как я закончил педиатрический факультет и должен был ехать по направлению в какую-нибудь участковую больницу. Что ж, я действительно поехал в Житомирскую область, где, правда, сделал всё для того, чтобы стать психиатром. Пошел в интернатуру по детской психиатрии. Стал работать в соответствующей больнице, причем, это была отнюдь не худшая лечебница на Украине. Тем не менее, через несколько месяцев я хорошо прозрел и убедился в правоте старичка-психиатра…

К тому времени у меня уже сложилась дружба с Леонидом Плющом, изгнанным отовсюду за участие в группе демократического движения вместе с Петром Якиром и другими. Это маленькое сообщество сложилось задолго до появления нашумевшей хельсинкской группы? Та возникла позднее, во времена моей отсидки. А ГДД была самой первой попыткой что-то вымолвить. Никто из ее членов не скрывался, адреса их были известны. Одним из лидеров группы считался Петр Якир. Хотя нельзя сказать, что он обладал какой-то особой харизмой. Все там являлись личностями. Но это – люди не моего, а более старшего поколения. Я же в ту пору работал юным врачом-интерном. И как-то однажды, находясь на квартире у Плюща, задал ему вопрос: “Леня, ну вот скажи мне: в СССР, наверное, имеется 20-30 тысяч психиатров. И что, ни один из них никогда не протестовал против страшных злоупотреблений психиатрией?”

На дворе стоял 70-й год. И Леня ответил мне… Нет, это был ответ не циничного, а очень уставшего человека, у которого романтика осталась далеко-далеко позади: “Конечно, нет. Ни один. Никогда. И никто не выступит”. “Почему?” — удивился я. “Да потому что все боятся” — обреченно вздохнул Плющ. И продолжил, что, по его сведениям, академик Сахаров периодически консультируется по таким поводам с какими-то неизвестными московскими психиатрами, но ни о каких заявлениях и письмах протеста речи быть не может.

Ну, мне стало очень горько и обидно, и я решил,

Оставить комментарий:


Ваш e-mail является приватным и не будет опубликован в комментарии.