Валерий Дмитриевич Соловей - Революtion!

ролях. Мне посчастливилось побеседовать с немаловажными участниками и вдохновителями почти всех революций последней четверти века (за исключением «лотосовой» революции в Египте) и даже побывать в эпицентре некоторых из них. В этом смысле книга питалась не только сухой теорией и академическими текстами, а соками и кровью самой жизни.

Соответственно и адресована она отнюдь не только и даже не столько ученым-исследователям, а всем, кто интересуется политикой, и, главное, тем, кто в меру своих сил, мужества и понимания пытается в политике участвовать.

Помимо собственно революционеров упомяну общение с Михаилом Бобылевым, автором интересной и плодотворной идеи революционного брендинга.

Полезными и важными были беседы с людьми, находившимися по ту сторону баррикады – на стороне контрреволюции. Взгляд со стороны атакуемой революцией власти обеспечил более глубокое понимание революционного процесса и придал книге многомерность.

И, конечно же, возможность исследовать, думать и писать была обеспечена моей семьей, прежде всего женой Светой, стоически переносящей вечную занятость мужа и вдохновляющей меня работать больше, писать – лучше, жить – веселее. Маме, сыну, сестре и племяннику я признателен за беседы и шутки, стимулировавшие творческий настрой.

Уважаемому издательству «ЭКСМО» благодарен за быструю и качественную публикацию книги. К сожалению, мой близкий друг, Михаил Филин, благословивший замысел книги, так и не смог ее увидеть.

Надеюсь и верю, что книга не только поможет читателям понять, что же такое революция, но и окажется инструментально полезной. «Кто не слеп, тот видит».

Глава 1 Что такое революция

Слово «революция» пережило в России любопытные метаморфозы. По его употреблению и отношению к стоящему за ним понятию можно смело изучать историю страны последних ста лет. На протяжении семидесяти с лишним лет советской власти революция не просто была окружена почетом и уважением: ей приписывали поистине сакральный смысл.

Большевистская революция подавалась как начало новой эры человечества. Что-то вроде явления в мир нового Христа – Ленина – с большевистскими вождями в роли апостолов и коммунистической партией в качестве новой церкви. Продолжая этот ряд, «построение коммунизма» виделось вторым пришествием Христа – воцарением на земле коммунистической утопии.

Для доказательства плодотворности и величия революции приводились достижения советской истории: создание мощной индустриальной базы и передовой науки, формирование советской модели общества массового потребления и социального государства, космические полеты и спортивные победы, внешнеполитическая экспансия и культурное влияние, и главное – победа в Великой Отечественной войне.

Подразумевалось или прямо утверждалось, что, если бы не козни внешнего врага в лице Соединенных Штатов, коммунистическое царство любви и справедливости распространилось бы на весь мир. Еще чуть-чуть, еще усилие, – призывала советская пропаганда, – и «западный дьявол» будет посрамлен, а коммунистический Христос «в белом венчике из роз» очистительной бурей пронесется над всей планетой.

Однако титаническая борьба Добра со Злом была проиграна. Ересь и измена свили гнездо в самом сердце большевистского Грааля. Интересы взяли верх над идеалами, сверкающая коммунистическая мечта рухнула.

Со второй половины 1980-х гг. идея революции подвергалась все нараставшему валу критики, а отношение к ней в официальной пропаганде развернулось буквально на 180 градусов. Любая революция, а большевистская в особенности, освещалась как исключительно негативный процесс. Акцент делался на жертвах и страданиях, в то время как достижения и победы советской эпохи подверглись капитальной ревизии.

Утверждалось, что все, чего добились Советы, можно было достичь без массовых жертв, чудовищных потерь и грандиозных преступлений, а война с нацистской Германией (да и сам нацизм тоже) вообще не случилась бы, кабы осенью 1917 г. к власти в России не пришли большевики.

Буквально, по Александру Галичу, «оказался наш Отец не отцом, а сукою». Вместо пути в небесный град большевистская революция оказалась вымощенной благими намерениями дорогой в ад на земле.

Два измерения революции

Парадокс в том, что обе эти точки зрения резонны и имеют веские основания. Революции суть диалектическое противоречие. Да, они «локомотивы истории», и в --">