Николай Николаевич Страхов - Заметки летописца

нелѣпости никакая наука не учитъ. Другое дѣло теоріи постепеннаго осложненія организмовъ Каждый разъ, когда зайдетъ дѣло объ этой теоріи, мнѣ живо при этомъ представляется то время, когда явилась на свѣтъ система Коперника. И съ нею было тоже. Система Коперника тоже считалась ядомъ, растлѣвающимъ умы и подрывающимъ уваженіе къ преданію. И объ ней точно также говорили, пожимая плечами: помилуйте! Вѣдь это одна гипотеза!

Теорія постепеннаго развитія, конечно, не менѣе важна чѣмъ система Коперника. Удивительно, какъ люди и сихъ поръ не вразумились опытомъ. Обращаться съ взглядами этихъ наукъ нужно въ высшей степени осторожно; глумиться здѣсь нельзя смѣть; а не то мы какъ разъ попадемъ въ число тѣхъ людей, для которыхъ казалось нестерпимой нелѣпостію, что земля кругла, было страхъ какъ смѣшно, что она вокругъ солнца обращается.

Членъ жонда о нашей журналистикѣ

Очень любопытны недавно напечатанныя мнѣнія о нашей журналистикѣ одного Поляка, агента жонда народоваго, по имени Стрыцкаго. Напечатаны онѣ и сообщенной статьѣ варшавскаго Всеобщаго Дневника Стрыцкій на допросахъ объяснялъ, почему было сдѣлано покушеніе на жизнь майора Роткирха, корреспондента «Московскихъ Вѣдомостей». Между прочимъ, Стрыцкій сказалъ слѣдующее:

«Dziennik Povszechny постоянно срывалъ съ насъ маску и обнаруживалъ насъ во всей нашей наготѣ: но ему не вѣрили, потому что русскія газеты тогда еще молчали. Но вотъ заговорили Московскія Вѣдомости: онѣ болѣе всѣхъ повредили нашей справѣ. Они начали рѣзко порицать русское управленіе въ Варшавѣ за бездѣйствіе власти. Покуда Московскія Вѣдомости молчали, польская справа стояла на высокомъ пьедесталѣ, и Европа всѣ наши обманы принимала за чистую монету. Но Московскія Вѣдомости сбросили ее въ грязь, выказавъ всѣ ея недостатки, всю ея ложь и выставивъ сущность дѣла въ настоящемъ свѣтѣ. Московскія Вѣдомости однѣ охладили къ намъ Европу. А какъ г. Роткирхъ во всемъ этомъ былъ главнѣйшимъ дѣятелемъ, потому что онъ заявлялъ малѣйшій фактъ и подрывалъ цѣлый фундаментъ зданія, и притомъ былъ не русскій, а нѣмецъ, обязанный намъ симпатизировать наравнѣ со всѣми нѣмцами, облагодетельствованными вообще польскимъ народомъ (??), то онъ и подлежалъ смертной казни, въ примѣръ другимъ. Впрочемъ, до убійства еще быть можетъ не дошло бы, потому что мнѣнія раздѣлились: г. Роткирхъ пользовался репутаціей честнаго человѣка, пріобрѣлъ большую симпатію въ народѣ, помогая каждому сколько могъ, убійствомъ его жондъ боялся охладить къ себѣ народъ; но изъ Кракова надоѣдали жонду безпрестанными требованіями истребить всѣхъ корреспондентовъ московскихъ и нѣмецкихъ газетъ и сотрудниковъ „Всеобщаго Дневника“, съ которыми не могла уже совладать польская печать. За „Московскими Вѣдомостями“ шелъ, не отставая ни на шагъ „Русскій Инвалидъ“, потомъ „С.-Петербургскія Вѣдомости“ и др. Послѣднія и „Голосъ“ сначала намъ благопріятствовали, но потомъ измѣнили». («Московск. Вѣд.» 1864, № 63).

Многое тутъ, конечно, справедливо, и читатели, безъ сомнѣнія, легко отдѣлятъ искаженіе, порожденное незнаніемъ и увлеченіемъ, отъ вѣрныхъ чертъ.

Дѣла въ редакціи «Современника»

Дѣла редакцій обыкновенно остаются тайной для современниковъ и открываются только потомству въ литературныхъ воспоминаніяхъ и біографіяхъ. Счастливый случай позволяетъ мнѣ, однако же, занести въ свои замѣтки нѣкоторое извѣстіе о томъ, что творится въ настоящую минуту въ одной изъ главнѣйшихъ нашихъ редакцій. Въ 1 No Современника, въ некрологѣ А. Дружинина, подписанномъ Н-въ, сказано:

«Дружининъ обладалъ, между прочимъ, удивительною силою воли и замѣчательнымъ характеромъ. Услыхавъ о затрудненіи къ появленію въ свѣтъ статьи только что оконченной, онъ тотчасъ же принимался писать другую. Если и эту постигала та же участь, онъ, не разгибая спины, начиналъ и оканчивалъ третью. Кто помнить блескъ, живость, занимательность тогдашнихъ фельетоновъ Дружинина, которые во всей журналистикѣ того времени одни только носили на себѣ печать жизни, — тотъ согласится, что такой человѣкъ въ данное время въ редакціи журнала могъ ломаться сколько душѣ угодно. Дружининъ былъ выше этого ломанья, о которомъ мы упоминаемъ потому, что оно не чуждо многимъ достойнымъ дарованіямъ; нашъ портфель полонъ комическихъ фактовъ по этой части».

Любопытно, очень любопытно! --">