Виктор Иванович Илюхин - Вожди и оборотни

зачастую искаженной информацией, обыденное сознание людей вовсе не хотело воспринимать или с трудом воспринимало другой голос — голос разума, трезвого анализа и фактов.

Феномен Гдляна и Иванова появился не случайно, для него были все предпосылки, и в первую очередь — смутное время разрушительной перестройки, неразрешенность многих социально-экономических проблем, а самое главное — беды народных масс. Люди искали выход, причины своего плачевного существования, ибо пять лет бесплодных горбачевских реформ погасили в них последние огоньки надежды. Они перестали верить реформатору, официальной власти, которую он представлял. Поэтому всякое слово, сказанное новым, доселе неизвестным голосом, имело куда большую притягательность, особенно тогда, когда оно претендовало на вождизм.

Да, Гдлян и Иванов умело, и смею утверждать, с помощью закулисных режиссеров играли на больных струнах людей. Клеймили мафию, коррупцию, партократию и чиновников. Они перестали быть следователями, борцами с преступным миром, их захватила политика, а в ней всегда больше грязи и лжи, нечистоплотных приемов борьбы за власть.

Несомненно, Гдлян и Иванов появились в виде пены на штормовой волне перестройки, как и многие крикуны и демагоги, не способные создавать, а только способные разрушать и охаивать, обманывая людей, спекулируя их доверием.

Феномен Гдляна и Иванова не стал бы таковым, если бы его не выращивали в определенных политических сферах, если бы два следователя не нужны были им как мощный разрушительный таран. Он бы никогда не продержался и нескольких дней, если бы не убогость политического, правового мышления толпы, рабская привычка создавать идолов и слепо преклоняться перед ними. Как говорится, без царя в голове, но с царем на престоле.

Всю правду еще не сказали о Гдляне. Демократическая пресса настоящего Гдляна заменила на образ Гдляна, а это далеко не одно и то же. Оригинал совсем не схож с написанным портретом. Время все расставит и уже расставляет по своим местам. Гдлян и Иванов сделали свое дело, помогли прийти к власти своим единомышленникам, да и сами подыскали теплые места. Что касается народа, то они, как мнение из «Демроссии», забыли о нем. Забыли тогда, когда ему действительно плохо, когда его разувают и раздевают до последней нитки. Нет уже тех митингов, нет на них пламенных гдляновских речей, в которых было больше тумана и саморекламы. Народ снова обманули и предали. Далеко не все поняли, что там, в Узбекистане, была предпринята попытка возродить «бериевщину». Конечно, трудно понять это, когда живешь в Москве, Зеленограде, за тысячи километров от тех мест, где глумились над людьми, избивали их на допросах, незаконно арестовывали и сажали в тюрьмы десятки невиновных людей, в том числе преклонных старцев и многодетных матерей. Понимание опасности «гдляновщины» неизбежно наступит у многих. И если моя книга будет способствовать этому, то я буду считать свою задачу выполненной.

Возвращаясь к феномену Гдляна и Иванова, можно твердо заявить, что он никогда бы не появился, будь за их группой должный, требовательный прокурорский надзор. И здесь Прокуратура Союза ССР, как это ни печально, должна разделить с ними ответственность за беззаконие, за массовое привлечение невиновных лиц к уголовной ответственности.

Как я уже отмечал, феномен родился в условиях недостаточной осведомленности людей. В этом я убеждался каждый раз, когда читал очередную корреспонденцию, поступившую в прокуратуру. К сожалению, так уж получилось, что мы не рассказали объективно и полно о событиях, происшедших в Узбекистане, да и сложно это сделать в одном, даже в двух, трех газетных выступлениях.

Пользуясь этим, Гдлян и Иванов извращали то, что именно прокуратура, ее центральный аппарат, как в застойные годы, так и потом, оказались на самом переднем рубеже борьбы с хищениями, взяточничеством, разного рода злоупотреблениями и обманом государства. Ее работники вынесли на своих плечах основную тяжесть и груз ответственности в так называемых «ростовских», «краснодарских», «сочинских», «московских», «среднеазиатских» и других делах. В связи с этим появились даже упреки, что мы увлекались следствием. Но кто мог в тот период им еще увлечься? Никто. КГБ — в силу своей специфики, а МВД СССР — в силу многих причин и не в последнюю, а скорее всего в первую очередь — в силу того, что это министерство возглавлял и Н. А. Щелоков и Ю. --">