Станислав Лем - Созидательный принцип уничтожения. Мир как Холокост

не менее каждый текст может содержать больший смысл, чем в него вложил его автор. Четыреста лет тому назад Роджер Бэкон утверждал, что возможны летающие машины, а также машины, которые будут мчаться по земле и ходить по дну морскому. Без сомнения он не представлял себе такие устройства никаким конкретным образом, мы же, однако, читая сегодня эти слова, не только вкладываем в них общую связь с тем, что уже есть такие машины, но и расширяем их значение множеством известных нам конкретных машин, что увеличивает вес таких высказываний.

Что-то подобное произошло с догадкой, которую я высказал в протоколах американо-советской конференции CETI в Бюрокане в 1971 г. (можно найти мой текст в книге Проблема CETI, изданной издательством Мир в Москве в 1975 г.^[6]). Я писал тогда: «Если бы распределение цивилизаций во Вселенной было не случайным, а вычислялось по данным астрофизики, каких мы не знаем, хотя они связаны с наблюдаемыми явлениями, то шансы контакта будут тем меньше, чем сильнее была бы выражена связь локализации цивилизаций с характеристиками звездной среды — то есть чем более отличалось бы от случайного расположение (распределение) цивилизаций в пространстве. Нельзя a priori сделать заключение о том, что существует астрономически наблюдаемый критерий существования цивилизаций. (…) Из этого делаем вывод, что программа CETI должна среди своих правил содержать и то, которое учитывает преходящий характер наших астрофизических знаний, потому что новые открытия будут влиять на смену даже фундаментальных предпосылок CETI».

Итак, именно это и произошло — или скорее невольно происходит. Из новых открытий галактической астрономии, из новых моделей астрогенеза и планетогенеза, из состава радиоизотопов, содержащихся в метеоритах, как из разбросанных частей головоломки начинает появляться новая картина, реконструирующая историю Солнечной системы и возникновение земной жизни — утверждение столь сенсационное и противоречащее признанной до сих пор картине мира.

Если изложить предмет в самой краткой форме, то из гипотез, воссоздающих десять миллиардов лет существования Млечного пути следует, что человек возник, потому что Космос является местом катастроф, а своим возникновением Земля вместе с жизнью обязана особой серии таких катастроф. Также следует то, что Солнце родило свою планетную семью в следствие близких, бурных катаклизмов, что Солнечная система выбралась потом из области катастрофических волнений, и потому жизнь могла возникнуть и развиваться, чтобы, наконец, овладеть всей Землей. В следующем миллиардолетии, когда человек не имел, собственно говоря, шансов для возникновения, так как Древо Видов не давало этому места, очередная катастрофа открыла дорогу антропогенезу тем, что убила сотни миллионов земных существ.

В этой новой картине мира центральное место занимает, следовательно, творение посредством разрушения и посредством наступающей после него релаксации системы. Еще короче можно сказать и так: Земля возникла, когда Прасолнце вошло в гибельную область; жизнь возникла, когда Земля покинула эту область; человек возник, потому что в следующем миллиардолетии гибель снова обрушилась на Землю.

Упрямо противопоставляясь недетерминированности квантовой механике, Эйнштейн высказался, что «Бог не играет с миром в кости». Желая этим сказать, что атомные явления не могут управляться случаем. Оказалось, однако, что бог играет в кости с миром не только в масштабе атомов, но также в масштабе галактик, звезд, планет, возникновения жизни и возникающих в них разумных существ. То, что мы обязаны нашим существованием как катастрофам, которые произошли в «соответствующем месте и в соответствующее время», так и таким, до которых в других эпохах и местах не дошло. Мы возникли, прошли — история нашей звезды, затем планеты, биогенез и эволюция — через многочисленные «игольные ушки», и, тем самым, девять миллиардов лет, отделяющих возникновение газового протосолярного облака от возникновения Homo Sapiens, можно прировнять к гигантскому слалому, в котором не остались обойденными ни одни ворота. Уже известно, что таких «ворот» было довольно много, что любое выпадение со слаломной трассы сделало бы невозможным возникновение Человека, но неизвестно, как «широк» был этот путь со своими поворотами и рамками, иначе говоря, какова была вероятность «правильного хода», финишем которого является антропогенез.

А, --">