Пол Мюррей Кендалл - Людовик XI

факт, что мемуарист избегает упоминания о попытке бегства, которую Людовик XI воображал в ночь на 13 октября, чтобы скрыться из замка Перон — попытке, которая, вопреки версии событий Коммина, вызвала бы новый приступ гнева герцога Бургундского. Это упущение, как нам говорят, "нельзя объяснить провалом в памяти". Однако профессору Кинсеру не приходит в голову, что если бы Коммин или даже Карл Смелый знали об этой попытке побега, то такой сенсационный факт стал бы предметом страстного обсуждения при бургундском дворе, так что наблюдатели, которые в хрониках или письмах оставили нам рассказы о том, что произошло в Пероне, в свою очередь, наверняка были бы проинформированы. Очевидно, одна из причин, по которой эта возможность ускользает от профессора Кинсера, заключается в том, что он не знает или плохо знает депеши миланских послов к французскому двору, депеши, которые не были опубликованы, но которые, тем не менее, являются необходимыми документами для изучения Коммина. В качестве доказательства этой попытки побега Биттман приводит фрагмент депеши, написанной 18 октября Жан-Пьером Панигаролой (которого Людовик объявил персоной нон грата и который тогда задержался в Париже в надежде вскоре вернуть расположение короля): "…ultra che una nocte havesse vestita una veste dissimulata per fugire in quello habito, ma vedendo el designo non reuscire resto li in la terra…". ― то есть: "…однажды вечером он переоделся, под прикрытием чего намеревался бежать, но, видя, что его план не удастся, остался, в городе…". Сам отрывок ясно показывает, что Людовик отказался от своего предприятия до того, как его обнаружили, что он отказался от него после того, как понял, что его план обречен на провал. Во фрагменте того же письма, который Биттман не цитирует, Панигарола далее утверждает, что эта информация была передана ему конфиденциально "per el conte de Fois che a suo figlio che dorme in la guardacamera del Re, et de gente che de la sono venute…". ― то есть "графом де Фуа [который в то время председательствовал в Королевском Совете в Париже, который пытался помешать нормальному функционированию правительства], чей сын [его младший сын, виконт Нарбонский] спал в комнате охраны короля, и людьми, которые оттуда [из Перона] приехали [в Париж]…". (Несомненно, это были те члены королевского двора, которых Людовик не взял с собой в экспедицию, которая вскоре должна была быть предпринята против Льежа).) Короче говоря, единственными людьми, знавшими о том, что король задумал скрыться в замаскированном виде, были приближенные из его покоев, которые, как и виконт Нарбонский, видели, как он надевал одежду, призванную скрыть его личность, а затем благоразумно отказался от этого плана еще до того, как сделал малейшее движение к его осуществлению. Поэтому Кинсер прав, когда утверждает, что упущение Коммина нельзя объяснить "дефектом памяти"; но он сильно ошибается, когда утверждает, что Коммин и герцог слышали о попытке побега короля, и что эта новость стала причиной новой вспышки гнева Карла Бургундского. В действительности, это "упущение", которое комментатор представляет как преднамеренное, объясняется просто тем, что Коммин не мог сообщить о плане, о котором он не знал и который, в данном случае, так и не был реализован. (обратно)
--">