Алексей Константинович Смирнов - Комбинат Эскулапа

непримиримых врагов: психоаналитиков и бихевиористов. Готовит на всех нас единый каток, чтобы плющить наверняка.

Бихевиористы все измеряют, наблюдают за поведением, то есть - интересуются Действием.

Психоаналитики копаются в душе, протискиваясь к истокам заразы - интересуются Предметом Фиксации.

Первые ничего не в состоянии объяснить.

Вторые ничего не в состоянии сделать.

И вот оно во мне слилось воедино.

Я шел по коридору универмага. Он идет по коридору, шептали Мюллеру. Но Мюллер не верил.

Через плечо у меня была перекинута сумка. Из нее торчал хорошо зафиксированный, глубоко фаллический зонт, направленный острием вперед. Красный. Детский.

Из этой Точки Фиксации фаллического зонта я вышел в Действие: ударил им и свалил, опрокинул навзничь женский манекен, оказавшийся на пути.

Наступил Катарсис, возбуждение, прорыв. Я метался и раскаивался. Я исцелен.

(обратно)

Уличная Сила Научного Знания

Не все, не все симптомы описаны в медицинской литературе. Пишу, потому что Знание - Сила.

Например, бригадам Скорой Помощи известен симптом ботинок.

Представим, что состоялся дорожно-транспортный наезд. Приезжает бригада и первым делом высматривает: не стоят ли где пустые ботинки?

Ибо если пешеход, соединяясь с машиной, вылетел из ботинок, то это заведомый труп.

Бывает, что те остаются стоять зашнурованными.

Один, конечно, субъект ухитрился выжить, упав на лобовое стекло в своих беззащитных носках и отделавшись отрывом селезенки, но в том - исключение.

Такое часто бывает на проспекте Науки, где по ту сторону Стикса торгуют пивом, с наукой отождествляясь.

Тот счастливец, наверное, еще не купил, однако ужасно желал.

Но вообразите Силу удара! Вот такое теперь у вас Знание. И даже не Знание, а целая Наука с проспекта.

(обратно)

Симптом подошвы писателя Клубкова

Такое, однако, разнообразится вариантами.

Однажды писатель Клубков вышел из маленькой железной двери в стене в Максимиалиновской больнице и подумал: до чего же ему хорошо! Он может пойти к художнику Едомскому. Он может пойти еще черт-те куда. Он перемалывает вольный ветер.

Клубков остановился между двумя припаркованными легковыми.машинми.

В одной из них спал, оказывается, шофер, потому что тот ожил внезапно, потянулся с палаческим хрустом и дал задний ход, немного подвинув Клубкова бампером. Совсем чуть-чуть погнув не бампер.

Подошвы новых ботинок остались там, где были, а Клубков отодвинулся назад.

Последовали извинения и, конечно, отъезд машины. И стоялое остывание подметок. И молчание ягнят.

(обратно)

Лечить, так лечить

Так поет Розенбаум. И напрасно, потому что уже не лечит, а большей частью поет в Кремлевском Дворце.

А я вот там не пою, но меня еще погубила жадность фраера. Надо было его песни про фраеров слушать.

Короче говоря, взял я у знакомого диск с новейшими антивирусными программами.

Все у меня работало хорошо. Но мне ведь лечить надо, руки-то чешутся! Так тоскуют руки по штурвалу! Нет людей, зато компьютер есть.

И поздно вечером, когда все легли спать, я спать не лег, а сел и с изуверским наслаждением доктора Менгеле занялся установкой новейших антивирусных программ, одной за другой. Я же даже не ламер, я хуже.

В результате они передрались между собой на пятой или шестой, и я лег спать в шесть утра, когда надеялся встать. Вызвать спеца в воскресенье - дело нелегкое, и только сегодня с утра меня спасли и вылечили.

Ведь я вдобавок забрался в Setup, где сказано что-то про "health", то есть про здоровье компьютера. Ну, это по самой нашей части, здоровье. Чем же мне еще заниматься. Я взялся за самое легкое: температуру: не то повысил ее, не то понизили, после чего корпус машины стал издавать пронзительные короткие звуки.

Тут я понял, что приближается агония, и угомонился. Вот какая важная вещь - температура!

Воскресный рабочий день пропал безвозвратно, в страданиях и мучениях. Сочинял от руки (странная фраза).

Хотел почаще предохраняться, а ныне приходится почаще сохраняться. Так вот и овладею какой-нибудь женской психологией.

(обратно)

Рассказ о семье повешенных

- Короче говоря, - рассказывает мой доктор Поручик, - приехали мы по адресу, и там еще не полный гоблинарий, обои еще есть

Довольно простые проживают граждане.

Сидят за столом, отмечают девять дней со дня одного своего домашнего повешения. Закуска, скупая слеза, рюмка с хлебушком. И вдруг:

"А чего это --">