Сергей Юрьевич Горский - Жизнь и историческое значение Князя Андрея Михайловича Курбского

победоносно, потому что убеждение в незаконности ее притязаний не было общим или убеждением
большинства, но уделом немногих, сравнительно с массой
папских сторонников, лиц. От того-то и все усилия её противников, как несвоевременные, остались тщетными, послужили к их собственной гибели. Но, когда дух неудовольствия
проник в большинство, Лютер, выступивший на арену борьбы, встретил к себе общее сочувствие и увлек за собой большую часть западноевропейского населения. Тогда-то
оппозиция сделалась и сильной, и страшной. Не могло же и
пасть такое колоссальное здание, как авторитет церкви римской, под ударами врагов без сопротивления; и выступили
против Лютера многочисленные его защитники. Одной материальной силы в этой борьбе недостаточно — для успешного
исхода ее нужна сила нравственная, всегда торжествующая
над физической силою: папской власти, для сохранения своего
достоинства и значения, необходимо было восстановить свое
прежнее влияние на умы народов. И вот, в то самое время, когда
на севере Германии восстал Лютер, в Швейцарии и Франции
явились Цвингли и Кальвин, в это самое время на юго-западе
Европы, в католической Испании, является поборник папской
власти, одаренный не менее своих противников блистательными дарованиями, пламенно, фанатически преданный своему
делу. Поставив борьбу с врагами римской церкви единственной
целью своей жизни и деятельности он создает силу, должен4

ствующую поддержать падающее могущество пап. Это был
Игнатий Лойола, основатель ордена Иисуса. Таким образом,
сформировались две враждебные партии и, едва только пришли в соприкосновение их противоположные стремления,
вспыхнула жестокая тридцатилетняя война, в конец опустошившая Германию и окончившаяся торжеством в ней и некоторых других западных землях идеи реформации, по крайней
мере признанием ее законности. Следовательно, только после упорной, долговременной борьбы идея реформации восторжествовала над панскою властью и в западноевропейском
обществе получила право гражданства.
Подобные же явления, только не в религиозном отношении, замечаем мы и в истории нашего Отечества. Были и у нас
свои переходные эпохи, сопровождавшиеся сильными потрясениями. Чтобы убедиться в этом стоит только посмотреть,
как пришла Русь к сознанию государственного начала. В первое время, по идее родового быта, каждый член владетельного рода имел право на обладание известным участком земли,
на которую смотрели, как на собственность целого княжеского рода. Вследствие этой идеи, долго на Руси господствовавшей, Русь, по смерти Ярослава В., раздробилась на столько
независимых, самостоятельных княжеств, сколько было членов владетельного дома. С увеличением числа этих членов
увеличивалось и число участков и таким образом возникло
множество отдельных владений, в которых князья были
полновластными государями, управляли, как им было угодно. Но все-таки была сила, некоторым образом объединявшая
эти разрозненные части — это власть великокняжеская. Великий князь, как старший в роде, был в отца место младшим, они должны были ходить по нем. Это право
старшинства передавалось не по нисходящей линии, а переходило в линии боковые: обыкновенно, по смерти великого
князя, считался старейшим следующий за ним брат его, а сын
великого князя молодшим. Следовательно, дяди имели старейшинство пред племянниками. Мало-помалу племянники
начали домогаться старейшинства перед дядями, возникла
идея, что старший племянник есть старший брат своему дяде,
что, следовательно, достоинство великокняжеское должно
принадлежать ему. Эта новая идея нашла себе представителя
5

в Изяславе II Мстиславиче, а старое понятие выставило защитником своим Юрия Долгорукого. После них борение между двумя понятиями продолжалось, и новая идея, наконец,
восторжествовала и была шагом к самодержавию и единодержавию. Осуществить эту последнюю идею суждено было
владетелям ничтожного городка, младшей линии дома Мономахова, — князьям московским. Правда, много стеклось
обстоятельств, благоприятствовавших возвышению Москвы:
иго монгольское, бедственное, по-видимому, для России, было силой, облегчившей московским князьям собрание Руси,
помогал им силой своего духовного оружия и митрополит,
престол которого был перенесен в Москву; но нельзя же не
отдать должной справедливости уму --">