Леонид Григорьевич Егоров - На губе

На губе (отрывок)

Подарили мне сочинения Сергея Довлатова. Я не то что бы его поклонник, но иногда, почитывая его опусы, нахожу некоторые параллели и в своей жизни, что конечно же лишний раз подчёркивает потрясающую наблюдательность классика современности. Один рассказ меня приятно огорошил, события, произошедшие с автором, почти в точности случились со мной и моими армейскими приятелями. У Довлатова история происходит на зоне, где они с другим конвоиром сопровождают в больницу закосившего под дурачка зэка. По пути компания покупает водки, и после возлияния у другого конвойного что-то переклинивает, и он, угрожая оружием, пытается этапировать обоих, при этом травмируя автора. В итоге его обезоруживают и заключённый, вооружённый пистолетом, помогает ему сопроводить до больницы буйно помешенного конвоира, попутно по дороге сталкиваясь с военным патрулём.

Моя история начиналась немного иначе. Я и два моих приятеля из военной части после долгого бездействия командира всё же были отправлены на гарнизонную гауптвахту в Черниговскую область, к знаменитому коменданту Запырычу. Попали мы туда по блату, чтобы он нас оформил на две недели к себе: в его хозяйстве столько же проработал наш водитель на МАЗе, принадлежавщем нашей военной части. После окончания командировки, водитель уехал, а комбат уговорил коменданта оставить нас ещё на две недели за бочку краски. Вот такая была известная на весь Краснознамённый Киевский округ гауптвахта: просто так туда попасть практически было не возможно. Недели через две мы с друзьями освоились, знали по именам весь наряд, благо они почему-то менялись через сутки, а не через трое как положено. Охраняли нас солдаты из солнечного и дружественного Узбекистана и Украины. Все знали друг друга по именам и кличкам и, если бы не комендант и дежурные офицеры, постоянно придумывающие для нас бестолковую и изнурительную работу, типа копки траншеи от забора до обеда, а после обеда, в обратном порядке всё закопать, выжить месяц как-то можно было.

В тот день на работу нас конвоировал тихий и маленький узбек, ростом чуть выше автомата, панически боящийся огромного стройбатовца из Николаева, который шутки ради, когда нас заводили во двор гауптвахты, со страшной гримасой, громко матерясь, нависал над бедным узбеком. Тот разве что не писился, бросал автомат, закрывал лицо руками и жалобно скулил. При этом вся губа угорала от смеха – и охраняемые и охранники. И вот с этим бедолагой мы обходили владения Запырыча. Мой приятель Морозов, автор всех наших залётов, идя впереди и изображая зэка с заведёнными за спину руками, вдруг раправил крылья и, ласково улыбаясь, подкатил к охраннику. О чём они там говорили я не расслышал, но после одобрительного похлопывания по плечу и направлению взглядов, догадался, что предстоит изменить маршрут. «Пошли», – Процедил Морозов, направляясь прямиком к расположившимся на поляне только что прибывшим новобранцам. «Пацаны, куда отправляют или здесь служить будите?» – свирепо улыбаясь, попытался завязать диалог мой друг. «Скорее всего в учебке оставят, а потом уже в часть», – отозвался обшительный толстячок, уплетая домашний пирожок под бдительным взглядом худосочного очкарика. «Бабушкины?– кивнул на пирожок Морозов.-А нам не то что, пожрать, выпить не на что, третью неделю на губе паримся», – подытожил он, криво ухмыляясь и посматривая на меня, при этом ненароком обнажив железную фиксу. «Мой выход», – понял я, так как от третьего нашего приятеля инициативы ждать было бессмысленно. «Мужики, выручайте, сами окажетесь на нашем месте, не хватает копеек восемьдесят». Ребята мялись, не зная как поступить, похоже и денег было жалко и связываться не хотелось. И тут находчивый Морозов, развернулся и поманил конвойного. Тот, стоявший в стороне, резво рванул в нашу сторону, зачем-то сдёргивая с плеча автомат. Увидя спешившего к нам на выручку смуглого человека с оружием, Пончик как-то напрягся, но сделал вид что вошёл в наше тяжёлое положение: « Ну копеек пятнадцать осталось,» – и, чтобы не выглядеть лохом перед сослуживцами, предложил. – «Давайте выручим, кто сколько может!» Молодые бойцы нехотя достали из карманов мелочь, и в итоге у Морозова в руке набралось больше двух рублей: как раз на две бутылки «Осеннего сада» или «Соседнего зада», как мы любовно называли это вино. «Ну и где теперь возьмём», – наконец-то подал голос Пономарёв,