Вольфганг Викторович Акунов - Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря

Наряду с этими мелкими богами-помощниками и богинями-помощницами, представлявшими собой, в сущности, не что иное, как персонифицированные понятия, свою собственную, вполне самостоятельную жизнь вел «гений» — дух-охранитель каждого римлянина. С гением был неразрывно связаны жизненные силы опекаемого им представителя мужской половины римского народа. Кроме «персональных» гениев, римлянами почитался и гений дома, культ которому (наряду с гением отца семейства — «patеr familias» — ларами и пенатами) отправлялся у домашнего очага. Каждой римлянке покровительствовала женская ипостась «гения» — «юнона» (которую не следует смешивать с богиней Юноной — супругой верховного бога Юпитера), выполнявшая в отношении опекаемой ею женщины ту же функцию, что и гений — в отношении опекаемого им мужчины. Всякий римлянин относился к своему гению с огромным почтением, причем не только во времена Гая Юлия Цезаря, но и, как минимум, столетие спустя. Читая яркое, изобилующее красочными, сочными подробностями описание роскошного пиршества римского скоробогача по имени Трималхион — самовлюбленного и бездуховного стяжателя, рвача и гедониста, выбившегося «из грязи в князи» — в датируемом I веком после Рождества Христова (далее — п. Р. Х.) известном «плутовском романе» Петрония «Сатирикон», мы узнаем о распятии невоздержанного на язык раба в одном из бесчисленных имений-латифундий^[10] этого нувориша: «Раб Митридат (был — В. А.) прибит к кресту за непочтительное слово о гении» своего утопающего в роскоши хозяина… Как видно, с гениями римлян, особенно богатых, как и с их почитателями, шутки были плохи…

Как бы то ни было, время показало, что гений-хранитель мальчика, осчастливившего своим появлением на свет семейство Юлиев, по современному летоисчислению, 12 июля 100 года от Рождества Христова, не оставил не услышанными обращенные к нему молитвы его усердных почитателей и не подвел ребенка, вверенного его заботам Высшей Силой.

В возрасте тридцати лет, то есть в самом расцвете мужских сил (или, как сказал бы его грек-учитель — «акме»), Гай Юлий Цезарь, окруженный восковыми масками своих знаменитых предков, прославивших Рим и себя самих на службе Риму, возвестил в тщательно продуманной надгробной речи, обращенной к согражданам, собравшимся на торжественные похороны его тетки Юлии, сестры отца: «Со стороны матери моя тетка Юлия происходит из царского рода, а со стороны отца — от бессмертных богов. И действительно, это из рода Анка Марция происходит Марций Рекс (по-латыни — „Царь“ — В. А.), а таким было имя ее матери; это от Венеры (богини любви и красоты, матери легендарного прародителя римлян — троянского героя Энея, чьего сына-первенца звали Ил, Иул или Юл — В. А.) происходят Юлии, а мы суть ветвь этой фамилии. Итак, наша семья царских кровей, повелевает человечеством и скреплена святостью богов, которым послушны даже цари» (Гай Светоний^[11] Транквилл. «Жизнь двенадцати цезарей. Божественный Юлий»).

Храм Венеры-Прародительницы в Риме (современный вид)

Похвальная речь Цезаря в честь новопреставленной Юлии, судя по всему, произвела на собравшихся граждан «Вечного Города» то впечатление, которое он и желал на них произвести. Хотя в действительности род Гая Юлия — увы! — был далеко не таким древним, как бы хотелось речистому оратору. Ни по отцовской, ни по материнской линии. К тому же патриции Юлии, давшие Риму в свое время целый ряд высокопоставленных чиновников (или, как говорили римляне — магистратов)^[12], вплоть до консулов (верховных правителей Римской республики, избираемых сроком на год), к описываемому времени уже не пользовались политическим влиянием, несмотря на свою родовитость. Аврелии же, из чьего рода происходила мать Цезаря, были, хоть и знатными людьми, но, по тогдашним понятиям, как бы «второго сорта» — не патрицианского, а плебейского происхождения.

Тем не менее, они все-таки принадлежали к римской аристократии — нобилитету.

2. Римская знать — нобилитет