Михаил Вячеславович Гундарин , Евгений Анатольевич Попов - Фазиль. Опыт художественной биографии

Да, собственно, и вы, Евгений Анатольевич, были с ним близко знакомы!

Е. П.: Да, Михаил, и я расцениваю это как один из главных подарков судьбы. Ибо права русская пословица, утверждающая, что никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Мне ль забыть, как 22 января 1979 года на заседании секретариата Московского отделения Союза писателей СССР «группа товарищей» во главе с пламенным борцом за нравственность и коммунизм Феликсом Феодосьевичем Кузнецовым громила альманах «МетрОполь», как Фазиль молчал-молчал, наливаясь гневом, а потом попер на «товарищей» как бульдозер.

Даже Феликс Кузнецов пытался успокоить разбушевавшегося «чегемца» своим очередным враньем о благостях и благородстве «текущего момента»: «Такой нравственной атмосферы давно не было. Давно не было такой доброй атмосферы, и доказательство тому — как мы с вами разговариваем».^[1]

Казалось бы, после исключения из Союза советских писателей за участие в АПОЛИТИЧНОМ (потому что ХУДОЖЕСТВЕННОМ) альманахе «МетрОполь» я должен был голову пеплом посыпать и предаться скорби. Ан шиш! Близость к Аксенову, Ахмадулиной, Битову, Вознесенскому, Высоцкому, Искандеру, знакомство — если шире брать — с Астафьевым, Шукшиным, Домбровским, Сашей Соколовым, Приговым дороже стоят, чем какой-то там нечистый Союз письменников канувшей советской империи. Равно как и дорога́ мне шестидесятилетняя дружба с лучшим (на сегодняшний день) беллетристом России Эдуардом Русаковым, живущим в Красноярске, пятидесятилетнее приятельствование (извините за неуклюжий оборот) с чудесным почтальоном Анатолием Гавриловым, непревзойденным автором ультра short stories, встреча с Аленом Роб-Грийе в Румынии, Юзом Алешковским, Георгием Борисовым, общение с молодежью в Литературном институте, куда меня некогда два раза не приняли, а теперь я в нем преподаю. Я рад, что дожил до этого времени, рад, что мы с вами имеем возможность СВОБОДНО, как нам, а не кому-то иному хочется, сочинять книгу о любимом Фазиле Искандере. И пусть дальше будет, что будет. А что будет дальше, знает только Бог.

Итак, начинаем…

Глава первая Его Абхазия

Горы, море, греки, римляне, турки…

События второй половины девятнадцатого века, происходившие на абхазской земле, прямо отражаются в прозе Искандера. Мир героев Фазиля Искандера — Абхазия. Вернее, один из миров: действие его рассказов и повестей иной раз происходит далеко за абхазскими пределами. Но именно Абхазия — мир для писателя и его героев изначальный. Благо, было к чему обращаться. Ведь через территорию Абхазии пролегали силовые линии мировой истории. Они сформировали менталитет ее жителей, чегемцев в частности, о чем мы и хотим рассказать читателям, особенно тем, кто не видит прямой связи между прошлым, настоящим и будущим.

Не только история, но и природа определяет суть Абхазии. Разве не важно для понимания внутреннего мира героев Искандера знать, как богат и разнообразен окружающий их мир внешний, где сам климат меняется в зависимости от высоты над уровнем моря — от субтропического до вечных снегов и ледников, где сохранились растения, которых нет нигде больше в мире, а леса славятся реликтовой пицундской сосной и самшитом — он растет шесть сотен лет! — не говоря уж про дуб, бук, граб, каштан? Первоклассный корабельный лес шел на строительство судов еще во времена Диоскуриады — старейшей древнегреческой колонии на Черноморском побережье Кавказа (руины города сохранились в центре Сухуми до сих пор).

Абхазия была перекрестком между Востоком и Западом. В древности здесь проходили торговые пути мирового значения — например, ответвления Великого шелкового пути. Появлялись скифы. Началась греческая колонизация Причерноморья. Это была ойкумена античного культурного мира.

Что же касается предков современных абхазов, то ими среди прочих племен считаются племена гениохов — «возчиков» в переводе с древнегреческого, мифических возничих близнецов Диоскуров, вместе с Ясоном отправившихся в поход за золотым руном. В Колхиде горные реки несли частицы золота, «варвары, — писал античный историк и географ Страбон, — ловили его решетами и косматыми шкурами». Так и родился миф о золотом руне.

Тот же Страбон сообщал, что гениохи были пиратами, грозой античного мира. В их небольшие, узкие и легкие ладьи — камары — могло поместиться до тридцати человек. Причем нападали гениохи не только на --">