Нина Евгеньевна Спада - Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

В меня тоже бросали камни, как и в Алину. Хотя ни одного из этих людей мы никогда не встречали ранее. Что они могли знать о нашей жизни? О наших отношениях с Максимом Дунаевским? Как, по какому праву могли нас судить?

Но, тем не менее, нас обличали, оскорбляли, осуждали, унижали, клеймили позором.

Алина находилась в глубоком шоке. Слушала и смотрела на меня широко раскрытыми, непонимающими глазами.

Она говорила о любви к отцу, а ее в ответ обвиняли в корыстных замыслах. Отнимали у нее право надеяться на внимание отца. Но она ведь не просила ни его любви, ни денег, а просто иметь возможность общаться с ним хоть иногда.

«Лишь только слышать его раз в месяц по телефону и видеть раз в год», – объяснила дочь, отвечая на вопросы «экспертов». Она никак не могла понять: за какое преступление ее судят?

Это был театр абсурда. Это был гротеск.

Временами меня настолько охватывало ощущение ирреальности всего происходящего, что мне казалось, что я видела себя со стороны или сверху. Как будто видела тяжелый сон.

Но самый страшный удар нанес дочери сам отец.

Не придя в студию, он решил высказаться по телефону. Прозвучали очень некрасивые и необоснованные слова о дочери и обо мне.

Но если он так уверен в себе и в своей правоте, тогда почему же не пришел в студию и не высказал это, глядя нам в глаза?

И ведь он мог просто позвонить дочери, и никакой передачи не было бы. Тогда к чему вся эта мизансцена? Чтобы скрыть правду? Истинную причину разрыва?

Не буду сейчас подробно описывать то, что произошло в тот злосчастный день – тяжело. Об этом позднее. Но многие видели этот эфир, показанный зрителю за два вечера, 13 и 14 марта 2012 года.

И все же в зале оказалось немало добрых и понимающих людей. Прежде всего ведущий Андрей Малахов, писательница Дарья Донцова, моя добрая подруга Галя Белова и, конечно, зрители в студии.

Я глубоко признательна всем людям, которые поддержали Алину во время этого тяжкого для нее испытания, которое казалось нам нескончаемым.

Наконец объявили о завершении записи. Погасли прожектора. Люди начали вставать с мест, кто-то направился к нам. Но быстро подошла одна из редакторов и стала уводить нас с Алиной из зала. Видимо, она не хотела, чтобы мы с кем-то общались.

Мы пошли по длинному коридору к выходу. Я была ошеломлена, кружилась голова. И тут, совершенно неожиданно для меня самой, к глазам подкатили слезы.

Девушка-редактор испугалась:

– Нина, что с вами? Что случилось?! Ведь все было хорошо!

– Хорошо?! А что же во всем этом хорошего?! И как же песня, которую Алина должна была исполнить в студии? И рассказ о ее музыкальном творчестве?!

– Дело в том… Максим Исаакович в последний момент отказался прийти на запись, поэтому Андрею пришлось изменить сценарий.

Да, видимо, все было именно так. Но Максим… зачем ему все это было нужно? Ведь он мог одним звонком отменить все – этой передачи не было бы! Нормальные люди честно объясняются между собой, если что-то не так. А тут столько лет игнорировать родную дочь… дважды… и вот снова что-то невероятное…

Я смотрела на Алину. Она находилась в оцепенении. Необычайно бледная, лицо стало молочного цвета. Ребята-музыканты окружили ее, стараясь поддержать теплыми словами. Кто-то преподнес ей заранее припасенный букет цветов.

«Ну, слава Богу, все закончилось…» – я выдохнула с облегчением.

Шок от пережитого был настолько сильным для нас обеих, что мы с дочерью по негласному договору ни разу не обсуждали происшедшее в студии – с того самого дня и по сегодняшний. Хотелось лишь одного – скорее все забыть.

Но в тот момент я еще не знала, что после выхода нашей передачи в эфир 13 марта будет продолжение этого враждебного представления, но уже на уровне Интернета, видеоинтервью и прессы.

Не знала еще и того, что после эфира в почту Алининых социальных страниц придут сотни замечательных, горячих писем поддержки и солидарности от совершенно незнакомых людей! Мы с дочерью бесконечно благодарны этим добрым людям!

Но все это будет позже.

Вечером того злополучного дня мы поужинали в традиционном ресторанчике, в центре города – открыли ребятам настоящую русскую кухню. Затем совершили приятную прогулку по ночной фееричной Москве. Все вместе снимали напряжение. Так как, даже не понимая русской речи, музыканты прекрасно почувствовали всю драматичность разыгравшейся в студии бури, сопереживали дочери.