Библиотека knigago >> Документальная литература >> Биографии и Мемуары >> Конек Чайковской

Елена Анатольевна Чайковская - Конек Чайковской

Обратная сторона медалей] [litres Конек Чайковской
Книга - Конек Чайковской.  Елена Анатольевна Чайковская  - прочитать полностью в библиотеке КнигаГо
Название:
Конек Чайковской
Елена Анатольевна Чайковская

Жанр:

Биографии и Мемуары, Документальная литература, Физкультура и спорт

Изадано в серии:

неизвестно

Издательство:

Э

Год издания:

ISBN:

978-5-699-99494-6

Отзывы:

Комментировать

Рейтинг:

Поделись книгой с друзьями!

Помощь сайту: донат на оплату сервера

Краткое содержание книги "Конек Чайковской"

Ее выслали из Москвы в ледяные казахские степи, когда ей не исполнилось и двух лет. Пока отец танцевал на палубах балтийских крейсеров, мать меняла царские червонцы на буханки с отрубями, а ссыльную девочку кормила шоколадом балерина мира № 1. Ее туберкулез лечили льдом. В ГИТИСе лучшие режиссеры открывали ей мир, а Щедрин и Пахмутова дарили свою музыку. Всесильный глава МВД Щелоков брал на службу в Кремль, а будущий премьер Примаков слал гвоздики в турне по Америке.
Высшие награды Пахомовой с Горшковым, Линичук с Карпоносовым, Ковалева с Бутырской отлиты в книге славы мирового фигурного катания.
Елена Чайковская никогда прежде не рассказывала так подробно о своей удивительной жизни и неподражаемых учениках.

Читаем онлайн "Конек Чайковской" (ознакомительный отрывок). [Страница - 2]

театральной студии.

Папа был потрясающий актер. Он фантастически пел и замечательно танцевал. Когда нас с матерью выслали из Москвы в невообразимо далекий казахстанский Чимкент в 1941 году, отец остался служить в театре. Перед ним не стоял выбор – «семья или работа». Жизнь была такова – и ее надо было принимать…

Папа четыре года с фронтовыми бригадами выступал, кажется, на всех фронтах Великой Отечественной. Читал бойцам поэму «Василий Теркин». И даже танцевал на палубе корабля Балтийского флота – в семейном архиве сохранилось такое фото.

А нам с мамой четыре года было не до танцев и песен. Нам просто нужно было выжить.

До войны на запад от Москвы, на Минском шоссе, стояли дачи Театра им. Моссовета. И мы там жили, в поселке Жаворонки. Сейчас это престижное, дорогое, плотно застроенное особняками место. Такие места в Москве теперь принято называть «стародачными».

А тогда, осенью 1941 года, гитлеровцы подходили к Москве и меня с мамой, как фольксдойче, то есть исконных немцев, живущих в России, выслали подальше – с глаз долой из сердца вон. За три тысячи километров от столицы. В Южный Казахстан.

Почему мы оказались в числе немцев? В маминой метрике стоит запись «Татьяна Пастухова». Но вообще-то она по матери Гольман – или, если соблюдать правила немецкого произношения, Хольман.

Ее мама умерла от рака, когда девочке едва исполнилось 4 года. У мамы были сестра и брат. Всех троих подобрала бабушка Гольман, дочь барона Гольмана.

До революции это был уважаемый в России дворянский род. Довольно богатый. С доходными домами. После революции 1917 года большую часть недвижимости, конечно же, у семьи отобрали. Например, знаменитое подворье в Сокольниках.

Другая ветвь маминого рода тянется к изготовителю фарфора Барулину.

На фарфоровой мануфактуре прадеда специально для свадьбы моей бабушки изготовили сервиз на 400 персон. Тончайший был фарфор, розовый с белым.

То есть у семьи имелась интересная история. Особенно по маминой линии. И даже при советской власти они смогли сохранить кое-какие накопления, несмотря на обыски и изъятия.

Когда началась война и стало понятно, что нас не сегодня завтра вышлют из столицы куда подальше, мать совершила то, что позже нас спасло в казахстанских степях. В мои колготки, в кофту и в платье, как-то очень грамотно и незаметно для тех, кто нас потом проверял перед высылкой, она вложила кисеты замшевые. Их, кажется, было всего три. Но они были большие, бархатные, плотные, на веревочках. В старые времена в таких табак держали. А мама в кисеты эти напихала под завязку царские золотые червонцы.

Часть монет дала в дорогу наша удивительная антисоветчица тетя Лиза. У нее была органическая ненависть к большевикам. Всегда говорила так: «Если бы эти не пришли, эх, как бы мы жили!»

Часть золота получили от тетки, а часть этих червонцев оказалась маминым наследством. Вот эти николаевские золотые монеты нас за годы ссылки в Чимкенте и спасли. Когда нужда совсем прижимала, мать шла менять один червонец на буханку хлеба.

Вместо паспорта, который у нее отобрали в НКВД при высылке, ей дали справку, что она и ее дочь – фольксдойче. Пойди – попробуй с такой бумажкой устроиться хоть на какую-то работу. Она помыкалась-помыкалась – и с трудом устроилась на хлебокомбинат. Московскую ссыльную актрису взяли загружать-разгружать машины. Мать таскала мешки вместе со здоровыми мужиками. И, конечно же, надорвалась. Пришлось ей делать операцию.

Но вообще, конечно, я мало что помню из той азиатской ссылки. Однако годы в Чимкенте мне хорошо, внятно напомнили о себе позже – в Казахстане я замечательно легко заработала открытую форму туберкулеза. Этот «подарок» обнаружился уже в Москве. И, кстати, во многом определил мою судьбу.

В самом конце войны Театр им. Моссовета, где служил мой отец Анатолий Осипов, приехал с гастролями в Алма-Ату, тогдашнюю столицу республики.

В то время, насколько я понимаю, стараниями художественного руководителя театра Юрия Завадского, маме и мне выдали разрешение приехать из Чимкента к отцу. Всего 700 километров между нами. Мы, конечно же, приехали.

Меня с мамой поселили в алма-атинском Доме колхозника. Там же разместили и всю труппу московских актеров. Вокруг за развешанными простынями и расставленными ширмами несколько недель жили лучшие артисты Советского Союза. Они были знамениты на всю страну и жили за перегородками, которые ни от чего не защищали.

Абсурдности

Оставить комментарий:


Ваш e-mail является приватным и не будет опубликован в комментарии.