Дмитрий Викторович Алпатов - Похождения в Советской армии, или ДМБ-92

было убирать мусор зимой, а поскольку зима подчас длилась больше полугода, то по таянию снега горы мусора проступали там и тут. Их убирали к середине лета, в зимой опять все повторялось.

Меня потрясла новость – я попал в первую команду на увольнение. По счету она была второй, в нулевую увольняли только особо отличившихся. Увольнение должно было произойти уже 8-го мая! Почти все начало мая праздники чередовались с выходными днями, но меня это не радовало, именно из-за них срок увольнения затягивался.

Поговорив с нашим лейтенантом я попросил его помочь с получением документов, у меня был прямой рейс с промежуточной посадкой в Казани утром 6-го мая и задерживаться до следующего рейса мне очень не хотелось. Разговор с Галицким в присутствии Кима дал положительный результат, я подписал обходной лист, заплатил за «утерянную» куртку, получил сто рублей новенькими рублевыми бумажками и помчался в аэропорт за билетами с военным билетом с отметкой об увольнении с 6-го мая 1992 года

Пятого числа прибыло новое пополнение, но я отказался забирать с собой распределенного на КДС казаха, сказав, что не имею больше к этому никакого отношения. Из караула вернулся новый состав с Паштетом – выводным, Андреевым – помощником и Спичкиным – конвойным. Все по иному.

Билетов в кассе не было… Я был готов лететь хоть куда, если не в Волгоград, то даже в Ленинград, только бы выбраться! Халявкин проявил смекалку, обратившись к нашей лаборантке – дочери начальника смены аэропорта. По ее словам помочь было невозможно.

Тогда Ким, ухмыльнувшись, привел какого-то хмыря, который гарантировал мою посадку на любой рейс, разумеется за «шило». Меня немного беспокоило каким образом я попаду на самолет в Казани, но проблема не казалась мне неразрешимой. Ночью я не спал, вызвавшись отбыть последний наряд на станции в добровольном порядке. Меня трясло от возбуждения и я немного задремал сидя, уже под утро.

Часов в шесть утра я протянул в кассу свой военный билет и сказал: «Один билет до Волгограда». Мне как в сказке назвали стоимость, я протянул деньги и не мог поверить своему счастью, получив заветный листочек бумаги. При увольнение, в отличие от отпуска, выдавалось требование без указания стоимости и использовать его можно было только на поезд, но я об этом, конечно, не думал.

Ким уточнил насчет билета, то ли пошутив, то ли всерьез спросив, не желаю ли я остаться на сверхсрочную. Это было последним, что могло мне тогда придти в голову и я уверен, он это отлично понимал.

На станции я переоделся в гражданку, на модной в то время джинсовой рубашке имелась надпись «US Army», так что какая-то принадлежность к армии присутствовала, и через КПП отправился в аэропорт. На станции я попрощался с Юрой и Виталиком, на КПП с Колей и дальше уже двигался самым счастливым человеком, чьи чувства может понять только побывавший в таком же состоянии и положении. Хотелось петь, совершать подвиги, смеяться и плакать одновременно.

В аэропорту меня ждали Егор с Паштетом, обеспечившие доставку моего багажа, состоявшего из одной сумки с заранее припасенными подарками и еще одной – с вычищенной в химчистке меховой летной куртке – наиболее ценным трофеем в наших краях! Егор уже за несколько дней до этого получил от меня обратно купленные мной у Романа штангу и гантели. Мы обнялись с ним, я его благодарил за бескорыстную дружбу и полтора года вместе, тепло попрощался и с Паштетом и пошел навстречу новому дню.

Егор с тех пор просто неуловим для меня. Я оставляю ему сообщения, он спустя год может ответить. Судя по фоткам от долго работал в Португалии, потом перебрался в Винницу, а сейчас осел в Киеве. Добраться туда в ближайшие годы вряд ли получится, так что давайте Вы к нам!

Все же надо добавить еще несколько строк. Появился товарищ Кима и с некоторым сожалением услышал о купленном мной билете. В самолете я сидел рядом с девушкой, занятой грудным ребенком. Я ей слегка помог, вынеся вещи до выхода в город и встретил там своего земляка, уволившегося из «Системы» полугодом раньше. Талаги не отпускали сразу.