Эммануил Павлович Беннигсен - Записки. 1917–1955

огонь прекратился, то они поднялись и тоже побежали. Убитых или раненых Люц не видел, что он объяснял тем, что солдаты, за которыми он непосредственно стоял, стреляли в воздух. Обедал я в этот день с семьей у моих родителей на Кирочной, где во дворе дома и на лестницах была расположена полурота Литовского полка на случай беспорядков. Почему это было необходимо, когда наискосок против этого дома были расположены Саперные и Преображенские казармы, для меня было и осталось неясным. От этих солдат лакей моих родителей принес известие, что войска решили не идти против рабочих. Подробнее они, однако, ничего не говорили, и так как аналогичные слухи ходили и раньше, то большого внимания на них никто не обратил. Тем не менее, в городе было жутко, и вскоре после обеда мы вернулись домой по совершенно почти пустынным, хотя вполне спокойным улицам.

Утро 27-го началось как обычно. Около 10.30 жена с младшей девочкой пошли погулять в Летний Сад, а минут через десять вышел и я, чтобы идти в Красный Крест. Уже около нашего дома я заметил какое-то волнение, а пройдя немного дальше, услышал разговор про солдатский бунт и про стрельбу на Литейном и на Сергиевской. Вместо того, чтобы идти в Кр. Крест, я поспешил тогда за моими в Летний Сад. По дороге на Набережной было пустынно, не было почти никого и в Летнем Саду. Около Прачечного моста встретил я полуроту, кажется Л.-Гв. Гренадерского полка, идущую в порядке, но без офицеров. Все время где-то в районе Литейного слышались отдельные выстрелы. Найдя моих, я их повел домой, причем уже настроение встречных было более тревожное, ворота и подъезды на Набережной были заперты, и все говорили про стрельбу на Сергиевской и Гагаринской, почему, подойдя к последней, я оставил жену в подворотне и сам пошел вперед. Хотя все перебегали через нас согнувшись, однако, оказалось, что стрельбы никакой нет, и мы прошли все спокойно к себе на Шпалерную.

Уже около нашего дома встретили мы автомобиль, в котором везли убитого солдата, если не ошибаюсь литовца. Вернувшись домой, мы стали разузнавать о происшествиях по телефону, и выяснили, что движение началось на Кирочной, что расположенные там полки ушли куда-то в строю, хотя и не в особом порядке и что и там довольно сильная стрельба. Узнали мы вскоре и про столкновение на Литейном мосту, в сущности, единственный кровавый инцидент за весь день, да и то оказавшийся далеко не кровопролитным. После часа мимо нас по направлению от Литейного стали проходить какие-то странные личности с мешочками и котомками и которые шли, как бы стыдясь окружающих и стараясь укрыться от их взглядов. Оказалось, что это идут арестанты, освобожденные из разгромленного только что дома предварительного заключения. Вскоре после этого я попытался пройти в Думу.

У перекрестка с Литейным я нашел полный хаос. Середина улицы была свободна, ибо туда мало кто совался, боясь быть убитым. Стрельбы, впрочем, в этот момент не было, лишь изредка раздавались выстрелы где-то вдали. Около моста стояли пулеметы и, кажется, орудие. На тротуарах и на Шпалерной стояло и болталось много народа, уже все с красными ленточками и в большинстве вооруженные самым разнообразным оружием. Тут были и солдаты, и рабочие, и подростки. Последние внушали во мне панический страх, ибо при неумении их обращаться с винтовками они постоянно держали их наперевес и изучали их механизм, двигая затвором. Было много людей, вооруженных холодным оружием, шашками и кинжалами, взятыми очевидно из разграбленного на Шпалерной магазина кавказских вещей. Вид мальчишек с шашкой на боку, часто для них великой, был подчас прямо комичен. Многие из встреченных мною здесь навесили на себя по две пулеметных ленты и напоминали в этом виде фотографии кавказских разбойников. Никакого управления, никакой руководящей этой толпой власти заметно не было. На Шпалерной, против Окружного Суда, прогуливался молодой человек в военной форме с шашкой, но без погон, типа юных прапорщиков, но никаких распоряжений он не отдавал.

Перейдя через Литейный, я прошел мимо Окружного Суда, еще целого, и дома предварительного заключения с разбитыми воротами и парадными дверями, как вдруг за мной раздался выстрел, затем другой, третий, и затем поднялся беглый огонь. Обернувшись назад, я увидел всю толпу, только что стоявшую у Литейного, в диком ужасе несущуюся ко мне. Повернув, наоборот, назад в подъезд дома предварительного заключения, я увидел разломанную --">