Виктор Петрович Иванов - Мальчишки в бескозырках

фашистские войска успели перерезать ряд железных дорог.

Мама решила, что никуда меня не отпустит, дома лучше и спокойнее. Конечно, если бы мы представляли себе, что будет потом, мать пошла бы со мной хоть пешком до Урала.

Вскоре всем выдали противогазы, в том числе и детям. Мне даже нравилось ходить с противогазом на боку. Вообще, вначале все было интересно. На улице появились плакаты с красноармейцем, который, уставив в тебя палец, спрашивал: «Чем ты помог фронту?»

И тогда ребята нашего двора решили помогать фронту. Под руководством старших мы приступили к очистке чердаков от хлама. Дом наш был большой. Он состоял из многих корпусов. На проспект Римского-Корсакова и Мастерскую улицу выходил шестиэтажный корпус, а во дворе стояли четыре трехэтажных, так что чердаков для уборки хватало. После того как чердаки были очищены, мы принялись белить деревянные балки специальным огнестойким раствором. Затем таскали на чердаки воду и наливали в бочки, насыпали в ящики песок. Все это предпринималось для того, чтобы быстро тушить зажигательные бомбы и вызванные ими пожары.

Мы помогали заклеивать бумажными полосками стекла в окнах, вешали светонепроницаемые шторы. Ездили в Озерки на песчаный карьер, где насыпали на грузовые трамвайные платформы песок и мелкий гравий. Все это делалось совершенно добровольно. Каждый из нас хотел делом ответить на призыв плаката: «Чем ты помог фронту?», жаждал быть полезным. Нам говорили, что песком и гравием наполняли мешки, из которых потом сооружали заграждения на перекрестках улиц, а также укрытия для окон первых этажей, где создавались огневые точки. Город менялся на глазах. Одни дома красили в защитный цвет, на другие натягивали маскировочные сети. Появились аэростаты, в скверах торчали зенитные орудия. Были закрашены золотые шпили Петропавловской крепости, Адмиралтейства. Закрасили и сверкающий купол Исаакиевского собора.

Ленинградцы готовились к отпору. Формировались дивизии народного ополчения, и мы часами наблюдали, как в Летнем саду и на Исаакиевской площади (это было недалеко от нашего дома) проводились с ополченцами занятия по военной подготовке.

Пока воздушных налетов не было, но отдельные самолеты уже пытались прорваться к городу, и стали объявлять воздушные тревоги.

Однажды кто-то сказал, что на Кировской площади, недалеко от Нарвских ворот, выставлен для показа сбитый фашистский бомбардировщик. Кинулись на трамвай, благо ехать всего пять остановок. И вот мы на площади. Посредине лежит большой самолет со свастикой. Много народа, особенно ребят. Этот сбитый искореженный воздушный пират вызвал у нас ликование. Вот он, стервятник, который хотел бомбить Ленинград. Так будет с ними со всеми!

Поехали домой. На перекрестках уже строили баррикады, заграждения, амбразуры. И каждый из нас верил: нет, не пройдет в город враг.

Все мы знали, что в битве за Ленинград мы не одиноки, что вся страна помогает нам. В эти дни были расклеены для всеобщего чтения стихи знаменитого казахского поэта Джамбула. В этих стихах он очень трогательно обращался к нам, называя нас своими детьми.

Я не помню уже всего стихотворения, но одно четверостишье запомнил:

Пусть подмогой будут, друзья,

Песни вам на рассвете мои,

Ленинградцы, дети мои.

Ленинградцы, гордость моя!

Ввели карточную систему, но особой нехватки продуктов никто не испытывал. Мы с мамой запасов не делали.

Между тем враг подходил к Ленинграду все ближе и ближе.

В один из августовские дней я шел по улице Маклина. Заинтересовался поднятым вверх аэростатом, к которому была привязана гондола. Вдруг среди бела дня откуда-то вынырнул немецкий самолет, раздался звук выстрела, и на наших глазах аэростат вспыхнул. Из гондолы вывалился человек и полетел вниз. Все ахнули. Самолет так же быстро, как и появился, исчез, а падающий человек раскрыл парашют и стал опускаться вниз куда-то в район Обводного канала. Вот так я впервые услыхал выстрелы войны.

Как-то в середине августа во дворе появился мой дружок по дому Володя Белов, или Белый, как его все звали. С месяц его никто не видел, и мы считали, что он уехал в эвакуацию. На нем была военная форма, на боку кожаная, хоть и пустая, кобура от нагана, а за ремень засунута настоящая боевая граната.

Естественно, начались расспросы: «Почему на тебе военная форма? Откуда ты?»

Володя степенно ответил, что --">