Акрам Агзамович Шарипов - Операция продолжается

вами прибудут работники штаба 60-й армии.

— Если им «удалось» провести подряд двенадцать неудачных операций, то надо постараться удачно организовать тринадцатую. Надеюсь, они не суеверны? А дальше дела пойдут на лад. И еще: пока никаких перемещений не предвидится до конца предстоящей операции.

Черняховский задумался. «Придется бороться не только с расслабленностью, но и с легкомыслием и безответственностью, вернее, со стремлением уйти от ответственности. А сколько сил еще предстоит вложить, чтобы добиться слаженности во всех звеньях — от солдата до генерала…

— Иван Данилович, вид у вас усталый, с дороги не мешало бы отдохнуть, — нарушил молчание Макаров.

— Ничего, успею.

— Тогда, может быть, пообедаем вместе?

— Спасибо, жду начальника управления кадров.

Вошел генерал-майор Алексеев.

— Давненько, Николай Иванович, мы с вами не виделись! — радостно встретил его Черняховский.

— Четыре года, товарищ командующий.

В тридцать девятом и в сороковом годах оба служили в Западном Особом военном округе. Черняховский был командиром танкового полка в Гомеле, а полковник Алексеев — начальником отдела кадров округа. Уже тогда Николай Иванович с особой симпатией относился к Черняховскому, отмечая его незаурядные способности, высокую командирскую культуру. Но даже и он не мог предвидеть такого стремительного развития полководческого таланта у своего сослуживца. Сейчас перед ним стоял крупный военачальник, которому доверено командование мощным оперативным объединением. Да, у войны свои университеты…

— Как ваше здоровье? — с участием спрашивал Черняховский. — Что-то тяжело дышите… Достается?

— Дел хватает, — Алексеев выжидающе смотрел на командующего.

— Хотелось бы получить от вас подробную информацию о командирах дивизий. Если не возражаете, начнем с правого фланга.

— Командир 251-й стрелковой дивизии генерал-майор Вольхин в свое время за неудачные бои в районе Рославля был отстранен от командования дивизией, понижен в воинском звании до майора и направлен на наш фронт. Вначале мы его назначили командиром полка, затем, после успешно проведенных им боевых действий, — командиром дивизии. Потом добились и восстановления ему генеральского звания.

— А как он теперь?

— Душевная травма, конечно, не прошла бесследно, сказалась на его характере и нервах. Но держит себя в руках. Воля у него крепкая. Боевой, думающий комдив. Однако накануне вашего приезда генерал армии Соколовский потребовал проект приказа о наложении взыскания на Вольхина.

— Что же произошло?

— Нагрубил работнику штаба фронта, да и из штаба дивизии была жалоба на его грубость.

— Требовательность или грубость?

— Вообще он очень требователен, но порой срывается.

— Мнение командира корпуса?

— Положительное, отстаивает Вольхина.

— Приказ о наложении взыскания подписан?

— Нет. Генерал Соколовский сказал, что подпишет новый командующий.

Черняховский вздохнул.

— Николай Иванович, не с таких приказов хотелось бы мне начинать службу на новом месте. Прошу вас завтра же поехать к Вольхину и передать следующее: пусть он не думает, что ему одному дорога Родина. И пусть с людьми обращается, не оскорбляя их достоинства.

Черняховский интересовался буквально всем: военными знаниями, боевым опытом, морально-боевыми качествами подчиненных. Внимательно выслушав Алексеева, распорядился:

— В ближайшие дни подсчитайте и проанализируйте некомплект офицерских кадров, уточните, какое пополнение ожидаем. К середине июня все дивизии фронта должны быть полностью укомплектованы.

— Дело привычное, укомплектуем, товарищ командующий.

— Неплохо бы иметь такие же подробные данные о командном составе противника, хотя бы до руководства дивизиями включительно, — пошутил на прощание Черняховский.

Встретившись после долгой разлуки, Алексеев не заметил особых изменений в Черняховском: на него смотрели те же ясные карие глаза, в них светились внимательность, дружелюбие. Нарушив паузу, сообщил командующему, что начальником оперативного управления штаба фронта назначен генерал-майор Иголкин. Это обрадовало Ивана Даниловича. Петра Ивановича Иголкина он знал по академии и Северо-Западному фронту.

На следующий день Иголкин явился к Черняховскому.

— А как с лечением, закончили?

— Какое уж там лечение, когда война! Не хватило терпения, --">