Глеб Николаевич Голубев - Великий сеятель: Николай Вавилов. Страницы жизни ученого

О тех, кто первым ступил на неизведанные земли, О мужественных людях — революционерах. Кто в мир пришел, чтоб сделать его лучше. О тех, кто проторил пути в науке и искусстве. Кто с детства был настойчивым в стремленьях И беззаветно к цели шел своей.

ББК 28 г Г62

Художник В. ЛЮБАРОВ

© Издательство «Молодая гвардия», 1979 г.

ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой Н.И.Вавилов выбирает жизненный путь, неожиданно оказавшийся богатым опасностями и приключениями

Лев зарычал снова, требовательно, грозно. Будто над самым ухом.

Сейчас он прыгнет! Невольно захотелось присесть на корточки и втянуть голову в плечи…

Летчик выронил отвертку и повернул к Вавилову побелевшее лицо.

— Надо погасить костер, мосье профессор, — прошептал он, с трудом шевеля губами. — Может быть, он уйдет. Его злит огонь.

— А как вы станете в темноте чинить свою летающую этажерку? Только костер нас и спасает. Он отпугивает хищника. Продолжайте работать. Он не кинется.

Летчик неуверенно взялся за инструменты. Они позвякивали: может, он гремел нарочно, чтобы отпугнуть льва? Но звяканье лишь раздражало хищника. Лев зарычал опять, теперь уже в другом месте.

Или это уже второй? Нет, пожалуй, один ходит в темноте, не решаясь прыгнуть в круг неверного, зыбкого света от тревожно полыхающего костра.

В рыке льва все нарастали гнев и голод. Если они пересилят страх и лев прыгнет, чем защищаться? Отверткой? Молотком? Или перочинным ножом, который Вавилов, оказывается, зажал в кулаке? Когда это успел вынуть его из кармана, открыть, даже не заметил. Глупо. Николай Иванович усмехнулся, покачал головой, быстро сложил ножик и спрятал в карман.

Как все вообще глупо и неправдоподобно! Рычанье льва напоминало детство, когда его с братом и сестренками мать водила в зоопарк. Лев рычал, а они прижимались к маминой юбке и восторженно трепетали.

Мог ли он подумать, что снова услышит львиный рык так близко? И зверь будет не в клетке, а на свободе. А кругом на сотни километров — никакого жилья; только сыпучий раскаленный песок, не успевающий за ночь остыть от дневного зноя.

Пустыня Сахара. Самое подходящее место для вынужденной посадки. Как это они ухитрились приземлиться, не увязли в песке, не перевернулись.

Кругом бродят голодные львы, и еще неизвестно, удастся ли починить заглохший мотор. А тогда уже все равно — если их не сожрут до утра осмелевшие львы, днем спалит неистовое солнце.

Сколько раз он оказывался вот в таких трудных положениях, на волосок от гибели?..

Замерзал на ледяных, поднятых к фиолетовому небу грозных перевалах Памира. Пробирался через ущелья над сверкавшими где-то далеко внизу бурными речками по-предательски прогибавшимися, трещавшими под ногой висячими мостами из веток — оврингам, про которые говорили: «Путник, будь осторожен! Ты здесь, как слеза на реснице…»

Сколько раз он тонул, умирал от жажды, совершал вот такие вынужденные посадки в самых неожиданных местах! А попадал под обстрел? Кто только в него не стрелял — и солдаты, турецкие и свои, русские, и басмачи, и полицейские, сторожа порядка. Стреляли в него из винтовок и старинных кремневых ружей, из пистолетов и пулеметов, даже из пушек! А он все еще жив.

Сколько раз его пытались умертвить змеи, скорпионы и фаланги, проглотить крокодилы, растерзать стервятники, а теперь вот мечтает сожрать голодный лев.

Жизнь получилась похожей на приключенческий роман. А все считают: невозможно --">