Борис Борисович Глинский - Царские дети и их наставники

новорожденного добропорядочным и надежным штатом. В мамки к Петру назначена была сначала княгиня Ульяна Ивановна Голицына, а потом -- боярыня Матрена Романовна Леонтьева; кормилицей была Ненила Ерофеева.

   Колыбель ребенка отличалась роскошью. Она была сделана из турецкого золотного бархата, расшитого затейливыми серебряными и золотыми рисунками; подкладка колыбели была рудожелтая, ремни обшиты венецианским бархатом; верхние покрышки перинки и тюфяка были сшиты из тафты, а набивкою служил пух лебединый, белый и чистый. Из пуха и тафты были сделаны и подушки. Постельные принадлежности менялись каждый год.

   Не менее богато было и одеяние Петра: когда ему минуло пять месяцев, ему нашиты были золотые парчовые кафтаны. Гардероб его был чрезвычайно разнообразен, и каждый месяц пополнялся новыми принадлежностями; у него была шапка, унизанная жемчугом и драгоценными каменьями, еще шапка бархатная с собольим околышем, несколько пар унизанных жемчугом башмаков, богатый опашень с нашивкою и кружевом, низанными крупным жемчугом (597 зерен) и с шестью изумрудными пуговицами на золотых закрепах, более десяти шелковых, атласных и парчовых кафтанов.

   Царевич со всем штатом, мамою, кормилицею и другими служебными лицами, помещался в отдельных деревянных небольших хоромах, которые внутри были обиты сукном; собственная же комната Петра обита была серебряными кожами. Когда Петру минуло два года, для него были выстроены отдельные хоромы, в которых полы, стены, оконные рамы были покрыты алым сукном. Таким же сукном был покрыт и стол. Полавочники на лавках были сшиты из багреца с каймами из белого сукна, по которому нашиты травы из сукна желтого и лазоревого. Впоследствии царевичу было сделано кресло из рудожелтого бархата с галуном и столик, расписанный красками, золотом и серебром. В то время стекло в рамах еще не употреблялось и его заменяла слюда; из слюды были сделаны и окна в комнатах маленького Петра. Искуснейший живописец, Иван Салтыков, расписал их разными рисунками: в середине был изображен орел, а по бокам -- травы. Рисунок был сделан так, чтобы из комнаты на улицу все было видно, а оттуда в хоромы ничего. По тогдашнему обычаю, все царские дети бережно скрывались от посторонних глаз, -- царевичи до тринадцатилетнего возраста, а царевны -- на всю жизнь.

   В такой роскоши и затейливом богатстве проходили первые годы Петра, впоследствии того самого царя-плотника, который в жизни всего более презирал и преследовал именно эту самую ненужную роскошь и изнеженность. Таким образом, начало жизни не оставило на его характере и последующем складе привычек никакого следа. Из этого раннего возраста он вынес лишь одно, и очень важное, -- цветущее здоровье, крепость телесную и раннее развитие физических сил. Уже шести месяцев он начал ходить по своим хоромам один или с помощью ходячих кресел на колесах, обитых на хлопчатой бумаге атласом с серебряными галунами. Но, наряду с быстрым развитием физических сил, в царевиче заметен был и поражавший всех рост сил духовных. Все свидетельствовало, что маленький Петр -- ребенок необычайный, совершенно не похожий на остальных братьев и сестер, кроме Софии, с которой у него сказывалось нечто общее в характере. 

III.

   Алексей Михайлович с молодой красавицей женой души не чаяли в ребенке, окружали его роскошной обстановкой, наряжали в богатые платья и одаряли всевозможными игрушками, приходившимися царевичу особенно по нраву. Через год после рождения, к именинам, царевичу был сделан деревянный конь, или "потешная лошадка", во всем уборе. Конь был обтянут настоящей лошадиной кожей; седло со стременами, пряжками и запряжниками было вызолочено и высеребрено. Затем следовал ряд подарков -- игрушечных зверей (лошадей, львов) и пушек. Органист Гутовский устроил царевичу клавикорды-струны медные, починял ему цимбалы немецкого изготовления и сам смастерил пару цимбальцев, из коих одни имели форму книжки в сафьянном алом переплете, с золотым наводом, с застежками из серебряного с шелками галуна. Когда царевичу минуло два года, в хоромах его повесили качели на веревках, обшитых бархатом.

   Зимой царевич вволю катался в санках с ледяных гор, а летом торжественно разъезжал по улицам Москвы в потешной каретке, которую ему подарил Артамон Сергеевич Матвеев. Каретка эта была маленькая, а в ней четыре темно-карих лошадки с бархатной шлеей и --">