протодиакон Андрей Вячеславович Кураев - Интервью

где нормально живется среднему классу. Пусть себе китайцы в XXI веке мессианствуют, размахивая нашими идеями и задумываясь о загадочном китайском характере, который умом не понять, юанем общим не измерить. Пусть мессианствуют. А мы… К черту! Будем, немногочисленные, раскачиваться в креслах-качалках и ездить на службу на мини-вэнах с зимней шипованной резиной. Пусть все идет, как идет. Чего вы добиваетесь? Что для вас важнее, православие или народ?

— Православие. Если, конечно, под народом вы имеете в виду совокупность людей.

— Людей, разумеется. Люди для меня важнее идей.

— Тогда православие. Ибо оно как раз и существует для спасения людей. Для того, чтобы эти люди были людьми, а не ходячими кусками телятины.

— Вы хотите сказать, что все неправославные — католики, протестанты, язычники — ходячие куски?..

— Отнюдь. Если он католик, буддист или язычник, у него уже есть некое стремление ввысь. Уже есть вертикаль в жизни. Конечно, могут быть какие-то оплошности в его навигационной карте, слишком слабые движки в этой религии, которые не смогут вывести его на нужную орбиту. Но то, что он взлетел, — это уже хорошо.

— Западные специалисты, в том числе знаменитый Хантингтон, обратили внимание, что сегодняшняя граница между богатыми и бедными странами в Европе парадоксально почти совпадает с линией раздела католицизма и православия. Знаете, меня радует то, что мы, такие разные люди — атеист и верующий, приходим к одинаковым выводам о торжестве светской технотронной цивилизации над традиционными религиозными воззрениями. Мы только оцениваем это по-разному. Я — положительно, а вы — со скорбью. Все, что я вижу вокруг, радует меня — глобалистические тенденции, электронные деньги, которые вы наверняка считаете метками дьявола, информационные обмены…

— Электронные деньги — это серьезное покушение на права личности в обществе. Они делают прозрачными твою частную жизнь — когда, где и что ты покупал, куда ездил. По твоим счетам можно определить каждый твой звонок, купленную газету, книжку. Они, таким образом, позволяют выявить мир твоих убеждений. По тому, какие книги и газеты я покупаю, можно составить представление о том, чем я живу. Пока речь идет о мире, который достаточно терпим к различным убеждениям, в этом нет ничего страшного. Но если вдруг у государства проявятся идеологические приоритеты — официальные или неофициальные, — это может серьезно сказаться на судьбе гражданина. Что, кстати, очень хорошо заметно в США и в Европе. Там есть правила политической корректности, запретные темы для обсуждения. Например, тот, кто попробует поставить вопрос о преимуществах христианства перед иудаизмом или займется критикой иудейской мистики, сразу лишится работы. На это работает огромная машина — Антидиффамационная лига называется, — которая отслеживает "некорректные высказывания". В США сейчас еврейская диаспора занимает роль КПСС в Советском Союзе.

— Во всяком случае, в США вас не бросят в ГУЛАГ.

— В Советах тоже не всегда надевали наручники. Но если ты не подписался на газету "Правда" во время всеобщей подписки, тебе потом объясняли, что ты поступил некорректно. Потом начиналось — разряд тебе не повышали, путевка в санаторий "сгорала", очередь на квартиру отодвигалась, статью твою в газете зарубили. Подобное давление четко чувствуется и определяется теми людьми, которые пробуют идти против течения, ибо сила течения определяется сопротивлением ему, а не тем бревном, которое по течению плывет вместе со всеми. И в Штатах это течение есть. Это уже не лужа, где каждый плавает в каком хочет направлении. Поэтому тоталитаризм XXI века будет гораздо опаснее тоталитаризма XX века. Точно так же, как диктатуры Гитлера и Сталина были опаснее наполеоновской диктатуры.

— Да как сказать. Диктатура победившей Французской революции была ничуть не симпатичнее гитлеровщины или большевизма. И диктатура Ивана Грозного тоже. И тотальный геноцид кроманьонцев против неандертальцев был ужаснее гитлеровских концлагерей. Просто у Гитлера и Сталина были другие инструментальные возможности, отсюда и такое большое количество жертв. Между прочим многие психологи и философы на большой исторической перспективе показывают, что людские нравы все-таки мягчают. Психотип среднего человечка меняется в сторону большего гуманизма. У меня взгляд более оптимистический. Глобальные процессы обмена --">