Марианна Яковлевна Басина - В садах Лицея. На брегах Невы

И вот с утра 9 октября 1811 года возле директорского дома началось оживление. Казалось, хозяин принимает гостей. Со стуком подъезжали кареты, из которых степенно выходили подростки-мальчики в сопровождении родных. Но лица детей были грустны и растерянны, а лица взрослых торжественно серьёзны. Они приехали не в гости. Это начали съезжаться воспитанники, принятые в Царскосельский Лицей.

Кто привёз Александра Пушкина, неизвестно. Возможно, дядя Василий Львович. А может быть, давний друг семьи Пушкиных, добрейший Александр Иванович Тургенев, благодаря влиянию которого и удалось поместить двенадцатилетнего Александра во вновь открываемое учебное заведение.

Встречал приезжающих сам хозяин дома — Василий Фёдорович Малиновский. Было ему уже за сорок. Его открытое лицо с благородными чертами говорило об уме и доброте. Держался он скромно, просто, приветливо. Он прекрасно понимал, что творилось в душе привезённых к нему мальчиков, и старался их ободрить, успокоить, рассеять.

«Новобранцы» прибывали по одному. Отобедали тут же у директора. Сопровождающие не задерживались, не желая продлевать тягостные минуты расставания и памятуя пословицу: «Долгие проводы — лишние слёзы».

Родные уехали, и воспитанники остались одни с гувернёрами и инспектором.

После вечернего чая всех повели переодеваться. В несколько минут мальчики преобразились. Сброшены неказистые домашние курточки, панталоны, башмаки. На каждом синий двубортный сюртук со стоячим красным воротником, с красным кантом на манжетах, блестящими гладкими пуговицами, синий суконный жилет, длинные прямые панталоны синего сукна, полусапожки…

Мальчики бросились к зеркалу, разглядывали друг друга, вертелись. Одни уже воображали себя министрами, другие сенаторами, третьи просто наслаждались своим парадным видом.

Довольны были все.

Время близилось к десяти. Пора и на покой. Поднялись на четвёртый этаж и по длинному полутёмному коридору разошлись по своим комнаткам, где удушливо пахло непросохшей краской. «Новобранцы» осмотрелись. Тускло освещала свеча скромное убранство: узкая железная кровать с бумазейным одеялом, конторка, стул, умывальный столик с зеркалом, комод. За окном непроглядная осенняя ночь, ветер, шум деревьев в роще. И не у одного будущего сенатора и министра вдруг почему-то защипало в горле и потекли по щекам непрошеные слёзы.

Музей Лицей. Комната № 14 — спальня Пушкина. Фотография.

Александру Пушкину досталась комната под номером 14. Над дверью уже висела дощечка с его фамилией. Оставшись наедине, он не заплакал. Он не был особенно привязан к родителям, которые не понимали да и не старались понять странного на их взгляд, порывистого, шаловливого ребёнка. Он привык к тому, что он сам по себе. Привык к независимости, и потому отъезд из родного дома не явился для него столь тягостным испытанием, как для многих его товарищей. И в этих казённых стенах он не заплакал. Он давно уже не плакал. Последний раз, пожалуй, лил слёзы тогда, когда гувернантка сестры схватила его тетрадку с начатой поэмой и отдала гувернёру Шеделю: «Посмотрите, каким вздором занимается Александр вместо того, чтобы готовить уроки». Шедель начал читать и захохотал. И тут Пушкин заплакал. Он вырвал тетрадку и швырнул её в печь. С тех пор он не плакал.

Пушкин оглядел свою комнатку. Убогость обстановки не тревожила его. Он не был избалован. Приметил всё: в дверях окошко с сеткой, мерные шаги дежурного дядьки в коридоре — и подумал с усмешкой: «Решётка, часовой… Будто в тюрьме».

9 октября в Лицей кроме Пушкина приехали Кюхельбекер, Вольховский, Илличевский, Ломоносов, Ржевский, Матюшкин, Брольо, Корсаков, Гурьев. На другой день привезли ещё четверых. А 13 октября директор Лицея сообщил министру просвещения графу Разумовскому, что все воспитанники уже съехались, все они довольны своим содержанием и веселы, все уже одеты в казённые мундиры и снабжены обувью, «потому что многие из них приличной одежды не имели».

В Лицей приняли тридцать человек. Царских братьев среди них не числилось. Назревали грозные политические события — война с Наполеоном, царю было не до братьев. К тому же не понравился «императорской фамилии» состав воспитанников Лицея. Были они в большинстве детьми --">