Борис Николаевич Григорьев - Бестужев-Рюмин

забвения послужили, на наш взгляд, известная скудость исторического материала и неоднозначное, то есть главным образом отрицательное, к этому имени отношение. Указывая на такие его негативные качества, как чрезмерное честолюбие, склонность к интригам и мздоимству, некоторые историки считают вообще невозможным и нецелесообразным относить его к выдающимся русским людям XVIII века.

Что ж, Алексея Петровича Бестужева-Рюмина, даже если судить с позиций его же времени, на самом деле вряд ли можно было считать человеком высокой и незапятнанной морали. Он был русским, сыном своего жестокого и «сердитого» века, который, кроме таланта, для достижения поставленных целей и высокого положения требовал от людей изворотливости, хитрости и холодной расчётливости. Н.М. Карамзин считал его душой царствования Елизаветы.

Но Бестужев-Рюмин не был и совершенно аморальным типом или нравственным уродом — напротив, многие современники называли его чрезвычайно воспитанным, любезным и высокообразованным человеком. Другой вопрос, что у него оказалось слишком много завистников и ещё больше врагов, которые сильно постарались, чтобы запятнать его огромный вклад в дипломатию и внешнюю политику Российской империи, изо всех сил выпячивая его негативные черты характера и преуменьшая таланты и заслуги перед отечеством.

Для каждого писателя, приступающего к написанию биографии того или иного лица, непременно встаёт вопрос, как относиться к отрицательным чертам характера и негативным сторонам поведения этого лица. Если он сосредоточится лишь на одном негативе, то читатель никогда не познает истинного значения для нашей истории и страны такого человека, как, к примеру, А.С. Пушкин. Достаточно абстрагироваться от всего великого, высокого и истинно народного, что он привнёс своим творчеством в нашу жизнь, и мы получим образ заядлого картёжника, задиры и бретёра, неуёмного бабника, громкого скандалиста, пошлого матерщинника и т.п. Всё дело в том, что мы хотим увидеть в человеке.

Так же обстоит дело и с А.П. Бестужевым-Рюминым. Нужно только постараться рассмотреть в его характере всё положительное, а в его деятельности — всё важное и полезное для России, и мы сквозь архивную пыль пристрастия, лжи, неприязни и зависти обнаружим, что он заслуживает и благодарной памяти, и уважения потомков.

ПТЕНЦЫ ГНЕЗДА ПЕТРОВА

«Путёвку» в жизнь нашему герою дал отец Пётр Михайлович Бестужев-Рюмин и царь Пётр Великий. Начало жизненного его пути совпало с периодом петровских преобразований в России, когда молодые дворянские недоросли волей царя-преобразователя стали приобщаться к так называемым европейским ценностям. Бестужев-Рюмин-старший, судя по всему, не был тем кондовым русским, которого царю-реформатору приходилось буквально за бороду тащить в новую жизнь. Наоборот, судя по всему, он был человеком широких взглядов и без всяких колебаний добровольно встал в ряды помощников Петра и привёл к нему двоих сыновей — Михаила и Алексея.

Пётр Михайлович Бестужев-Рюмин (28 июля 1664—1743), «птенец» Петра первого поколения, с большим воодушевлением принял реформы царя и не в последнюю очередь потому, что увидел в них шанс «подняться» из обычного среднедво-рянского состояния, в котором находился его род, в совершенно новое качество. Что ж, такое отношение к делу, когда собственные планы совпадают с планами своей страны, тоже имеет право на существование и даже, возможно, является самым продуктивным путём развития как личности, так и общества. Бестужеву-Рюмину-старшему удалось привить и своим детям, как бы мы сейчас сказали, такую активную общественную позицию, которая во втором поколении «птенцов» петровых была уже большой редкостью.

Собственно дворянский род Бестужевых-Рюминых, с 1742 года графский, восходивший к роду Бестужевых, разбившемуся в XVII веке на три самостоятельные ветви, начинается от Петра Михайловича. Косвенные признаки указывают на то, что уже в конце XVII века Пётр Бестужев «обретался» на дипломатическом поприще. То ли тщеславие, то ли мода на всё европейское, начавшая проявляться в России при Петре I, а скорее всего всё вместе взятое заставили его искать своё происхождение за пределами России. Через посредство главы Посольского приказа Ф.А. Головина (1650—1706) для него в 1698 году из Англии была прислана грамота, в которой сообщалось, что его предком был англичанин Гавриил Бест «из знатного и древнего --">