Валентин Осипович Осипов - Шолохов

призванию с полным смирением отдал всю свою жизнь. Летели годы, он облысел и обзавелся очками, чем, как ни странно, нравился каргинцам — похож на ученого. При советской власти его тоже привечали и отмечали — был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Это высокая награда, но для него, хуторского учителя, она оказалась не самой высшей. Высшая — та, что приучил чтить грамоту будущего великого творца. Не так уж много на земле учителей, у которых ученики стали нобелевскими лауреатами. Со скромностью о себе и без лести Шолохову получились его воспоминания: «Мальчик был живой, быстро схватывал, хорошо усваивал… Ему трудно давалось письмо, так как слабые детские пальцы с трудом справлялись с написанием букв и цифр… Был он тогда хрупкий, слабенький… Работа с Мишей доставляла мне полное удовлетворение, так как я видел, что мой труд щедро вознаграждался прекрасными успехами моего прилежного ученика».

Впрочем, не будем забывать, что Мише всего-то шесть лет. Стало быть, речь идет не столько о познаниях, сколько об усердии. Как раз таким и вышел он из-под крыла своего первого наставника — ему и запомнилось: «Писал четко и опрятно». Первый урок: «Аз-Буки-Веди». Между прочим, сие может означать и такое: «Я буквы знаю». Через день новая диктовка от учителя: «Глагол-Добро-Есть». Школяр познал дословный смысл: «Слово добром является». На новом уроке: «Рцы-Слово-Твердо». Это означало: «Будь крепок в слове».

Учителю запомнилось: «Страстно увлекался рыбной ловлей. Отец беспокоился: „Чем отучить Мишу от удочки? Целый день пропадает — не сыщешь его…“ Часто говорили о том, кем быть мальчику в будущем. Сам Миша стоял упорно на одном: „Буду офицером“. Я был настроен против военщины — достаточно наблюдал быт офицеров: карты, кутежи, дуэли. В меру сил разубеждал Мишу: расписывал ему жизнь ученого, говорил ему о великом подвиге людей науки, о их услугах человечеству. Он подумал-подумал и сказал: „Значит, я буду студентом…“»

Шолохов и сам кое-что о себе, мальце, повспоминал на склоне своих долгих лет: «Ходили мы на Рождество по дворам, христославили. Мне семь лет было. Заглянули к богатому купцу. Гляжу, на комоде лягушонок резиновый… Мои приятели, мальцы, как и я, поют. Я тоже рот раскрываю, а от лягушонка не могу отвести глаз. Блестящий, зеленый, с желтым пузиком… До чего же очаровал! Хозяева заметили мой восторг, подарили. Выходим из хаты, прячу игрушку под шубейку, прижимаю к сердчишку…» А дальше в рассказе явно нечто от будущих конфузов бедолаги Щукаря: «И так мне было хорошо, что не заметил хозяйского козла. Тот подобрался сзади и — рогами меня. Я бежать, лягушонка еще крепче прижимаю… Козел проклятый бодает в спину. Отстал он только за воротами. А мне радостно — лягушонок вот здесь…»

В свои семь лет Миша становится заправским школьником. Его отдают сразу во второй класс мужского приходского училища. Новый учитель тоже запомнился школяру. В «Тихом Доне» оказался прописанным и, выделю, под своей фамилией — сотник Копылов: «Когда-то учительствовал… Веселый, общительный…»

Мальчуган выделялся одной странностью — любил после уроков присоседиться к старикам-ветеранам и все слушал да слушал про казацкие подвиги.

Прошло два года. Он заприметился книгочейством. И отец тому зачинатель, и умный учитель, и батюшка Виссарион со своей, даже большей, чем у Шолоховых, библиотекой. Миша особо влюбился в Гоголя. Несколько раз перечитывал «Вечера на хуторе близ Диканьки», потом проглотил «Тараса Бульбу».

Дополнение. Вот три свидетельства о том времени, когда родился будущий писатель: обвинение суда одному вёшенцу, статья Ленина о казачестве и грамота царя, пожалованная донскому казачеству.

«Казак Вёшенской станицы Донецкого округа Области Войска Донского Иван Платонов Лосев на народных собраниях публично произносил речи, возбуждающие к бунтовщическим деяниям и неповиновению законам и законным властям…» — таково обвинение Новочеркасского суда. Заметим: осужденный впоследствии станет химиком, доктором наук и профессором, председателем Всесоюзного химического общества имени Д. И. Менделеева.

«Пролетариат дал нам в декабрьские дни великолепные уроки идейной „обработки“ войска, — напр., 8-го декабря на Страстной площади, когда толпа окружила казаков, смешавшись с ними, браталась с ними и побудила уехать назад. Или 10-го на Пресне, когда две девушки-работницы, несшие красные знамена --">