Иероним Иеронимович Ясинский - Н. А. Лейкин

истерику.

Об этом происшествии сам же раззвонил по городу Бибиков, полагая, что он совершил подвиг, подсказанный ему чувством дружбы. Я обеспокоился, опасаясь, что Лейкин да и другие могли увидеть в этом мою руку, так как Бибикова можно было подбить на что угодно ввиду некоторой безумной складки его характера, и отправился к Лейкину принести извинение за дурака, выкинувшего такую бестактную и нелепую штуку.

Лейкин немедленно принял мои извинения, сказал, что он уже давно успокоился и не сомневался в том, что тут не было ни малейшей моей инициативы, и, провожая меня в переднюю, потребовал, чтобы я непременно дал ему какой-нибудь рассказ. Я обещал и теперь не помню, дал ли я какие-нибудь строки в "Осколки". Если же дал, то, вероятно, под псевдонимом стишки "злодейские".

Через некоторое время я услышал однажды, что в другой комнате моей квартиры кто-то шагает полуторным шагом: Лейкин был хром на одну ногу. Он явился с визитом и с приглашением к нему на обед. При этом он выложил мне на стол большую стопку книг в разнообразных обложках:

— Я привез вам мои сочинения с просьбой непременно прочитать. Я, что ни говорите, маленький Щедрин.

Я ему рассказал, где я в первый раз услыхал о нем и где о существовании Щедрина и не подозревают.

— Ну, вот видите, — с убеждением сказал Лейкин, — надо меня прочитать. Чехов на мне научился писать свои рассказы. Если бы не было Лейкина, не было бы Чехова.

Он сидел и как-то жевал губами, как бы предаваясь мечте. На нем было пальто, а из-под пальто виднелись штаны с красными лампасами.

— Какой это на вас костюм, Николай Александрович, — удивился я, — генеральские штаны?

— Как вам сказать, вроде генеральских. Ношу по обязанности службы. Я церковный староста в церкви Казачьего полка — так это казацкая форма. У меня и медаль на шее на ленте есть. Нельзя без общественных отношений существовать, скучно было бы.

— Так что вы в церкви каждый праздник бываете?

— Ни одной службы не пропускаю, — с мрачной радостью объявил Лейкин. — Мы, юмористы, — народ серьезный. Не забудьте приехать ко мне, мы ожидать будем. Жена заведение содержит, и девочек хорошеньких увидите.

— Как девочек, Николай Александрович?

— Да так, приятнее обедать, когда девочки хорошенькие служат. Крепостных теперь нет, да если бы и было крепостное право, с моим мещанским званием не пользовался бы. Когда бы еще я дворянства добился, а тут белошвейное заведение, во всех отношениях большая выгода. Жена помогает мужу, так что женское равноправие соблюдено. У нас традиция шестидесятых годов.

При встрече с Чеховым я рассказал ему, какое комическое впечатление произвело на меня знакомство с Лейкиным. Чехов сказал:

— А что вы думаете, я действительно ему кое-чем обязан. Я никак не могу отделаться иногда от его влияния, а "каламбурное амплуа", которое вы подцепили в Гостином Дворе, — прелесть что такое. У каждого из нас есть какое-нибудь "амплуа". Вот и в моем покинутом псевдониме Чехонте, хотя он придуман был независимо от Лейкина, есть какой-то апраксинский запах, не правда ли?

С тех пор Лейкин состоял со мною, что называется, в дружеских отношениях. Я не был у него на обеде, на который он меня приглашал, но в день своего тезоименитства, как он выражался, он сам всегда приезжал за мною и вез к себе.

— У меня ведь вы покушаете, как нигде, — уговаривал он меня, — как только войдете в мой кабинет (теперь мой кабинет вновь отделан) — в мой дом, сразу увидите, что я человек шестидесятых годов.

В самом деле, вся стена его кабинета была завешана портретами Слепцова, Суворина, Добролюбова, Чернышевского, Буренина, Тургенева, Успенского и проч.

— Завтра повешу ваш, — сказал он, — потому что получил наконец с автографом. Одного только Достоевского нет. Обратился я как-то к нему: "Дайте, Федор Михайлович, вашу карточку", а он как зыкнет на меня: "А для какой надобности вам моя карточка; что я вам и что вы мне?". Тут я сразу увидел, что ненормальный субъект, и решил обойтись без него. Пожалуйте в гостиную, там уже кое-кто собрамши, а в кабинет я не всякого пускаю: конюшня, да не для всякого жеребца.

В гостиной я встретил, можно сказать, всех персонажей его комических рассказов. Над диваном висел портрет его и жены. Оба они держали руки так, чтобы видны были перстни, которые художник изобразил добросовестно. Помнится, были и архиерейские портреты.

Персонажи были гостинодворские, как оказалось, --">