Александр Евсеевич Ашкинази - 70 и еще 5 лет в строю

alt="Книгаго: 70 и еще 5 лет в строю. Иллюстрация № 3" title="Книгаго, чтение книги «70 и еще 5 лет в строю» [Картинка № 3]">
Преподаватель спрашивает: «Все?» Поворачивается, смотрит и говорит: «Такой интересный молодой человек и даже не знает, как пишется юбка (я написал «юпка»).

Громовой хохот в аудитории.

Больше я ничего о рабфаковском времени не помню. Но в то время я, конечно, помнил больше, так как экзамены сдал и в институт поступил. Конкурс тогда был шесть человек на место.

Учеба в институте тоже была довольно сумбурной, но не по государственным причинам, как во времена школьной семилетки, а в связи с непрерывными новациями. Одно время в качестве оценок были только «зачтено» или «не зачтено», потом обычные от «не удовлетворительно» до «отлично». Потом возник «групповой метод»: объединялись три-пять студентов, а сдавал предмет один за всех, потом какой-то «Дальтон-план»*, потом введены «сессии».

* Кстати, в статье Отто Лациса «Забытые эксперименты российских учителей…» («Известия» 24.03.94) упоминается и «…Дальтон-школа двадцатых годов в России, позднее оплеванная, уничтоженная и забытая, а ведь кто-то ее внедрял и в тридцатые годы».

О двух сессиях я расскажу.

Объявляется, что первая в институте сессия состоится тогда-то, будет она по математике и сдавать предмет будет наша группа, около двадцати человек. Сессию проводили в большой аудитории (амфитеатр), и многие студенты пришли посмотреть, что это такое — наверно, человек двести.

Трое ведут сессию: наш математик, заведующий кафедрой математики и еще один преподаватель. Вызывают к столу первых троих по алфавиту. Я в их числе. Дают билет — можно сразу отвечать, можно подготовиться.

Я математику любил, курс вроде знал, в порядке общественной нагрузки проводил занятия с отстающими студентами и входил в небольшую группу любителей математики, с которыми наш преподаватель проводил дополнительные занятия сверх программы. Считался — неофициально — самым сильным на курсе.

Иду в психическую атаку — не раскрывая билет, я его возвращаю. Дескать, готов отвечать на любой вопрос.

Заведующий кафедрой профессор Бржечка (видимо, чех, занятия он вел на украинском языке) говорит: «Прошу до дошки. Будь ласка, розв'яжіть цей інтеграл:

∫ x2dx / √(1 — x4).

Ну, что ж, начинаю. Исписываю первую доску, интеграл почему-то не берется, поднимаю ее наверх (были три подъемные доски), исписываю вторую, поднимаю. Начинаю третью. Тишина в аудитории. Ужас. Первая сессия, первый студент и засыпка, а ведь все сидящие тоже будут сдавать сессию и каждый думает о себе.

— Добре, досить, сідайте.

Я прошу еще 5 минут.

— Может быть, что-то получится.

Профессор хохочет.

— Якби ви розв'язали цей інтеграл, ви були б видатним математиком, цей інтеграл не береться, ха-ха-ха! Сідайте, вам відмінна оцінка.

Это был эллиптический интеграл, в радикалах он не выражается. А запомнил я эту историю так хорошо, что не забыл интеграл за 58 лет. Тут я получил «отлично» без жульничества.

А вот по-немецки без жульничества не обошлось, правда на 50 %, на остальные помогла, видно, моя фамилия, хотя она оканчивается на «зи», а не на «дзе».

Опять перед принимающими сессию трое. В том числе я. Наш преподаватель дает каждому учебник, по которому мы учили немецкий, и называет случайные номера параграфов. Я смотрю и вижу, что этот параграф я ни разу не читал, а через один — параграф, по которому меня «немка» гоняла как-то на уроке. Вдобавок, тот параграф о вольтовой дуге, с рисунком, и вопрос я знаю по существу.

Ладно, я не первый, доходит моя очередь. Читаю параграф о вольтовой дуге.

— Достаточно, переведите.

Перевожу, причем не косноязычно, а литературно, так как суть дела знаю. Чувствую, понравилось. Задают какой-то вопрос. Удачно, смог ответить. Потом показывают в параграфе какую-то фразу, до которой я не дочитал.

— Прочтите.

Прочел.

— Переведите.

Перевел.

— В каком падеже это слово?

Я молчу. Вопрос повторяют.

— Ich weis nicht.

Скандал. А ведь всё шло так хорошо. Тогда член комиссии говорит:

— Переведите эту фразу на русский.

Перевожу.

— В каком падеже это слово?

Я и по-русски не знаю. Тогда «немка» и говорит:

— Er ist Kavkazer und Russisch sprecht sehr schlecht.

Так я оказался нацменом и получил пятерку. В те времена так называли национальные меньшинства, сейчас бы сказали «лицо кавказской национальности».

--">