Жак Бенуа-Мешен - Юлиан Отступник

участником последнего похода Юлиана на персов, римский историк Евтропий, писавший свой труд по инициативе императора Валента (364–378), то есть уже во времена «восстановленного» христианства, дает в целом героизированный образ Юлиана, не забывая, правда, упомянуть о его гонениях на христиан, но не укоряя его за это: «…возвращаясь обратно (из похода) победителем, ввязался Юлиан необдуманно в сражение и был убит вражеской рукой на шестой день до июльских календ, на седьмой год своего правления, в возрасте 32 лет и был причислен к богам (! — М. Б.). Был он муж великий и управлял бы он государством благоразумно, если была бы на то воля судьбы. В науках он был весьма искусен, греческий язык знал настолько хорошо, что владение латинским ни в какое сравнение с ним не шло. Был искусен и велик в красноречии, обладал прекрасной памятью и в некоторых вещах разбирался лучше философов. К друзьям был благосклонен, но ценил их меньше, чем должно было такому государю. Ибо появились потом некоторые, кто славу его пытался опорочить… Домогался славы, потому во многом поступал неумеренно. Жестоко преследовал христианскую веру, но в то же время не допускал кровопролития».

В том же духе оценивается Юлиан и в заключении трактата Аврелия Виктора (последняя треть IV века) «Извлечения о жизни и нравах римских императоров», где вообще ничего не говорится о его гонениях на христиан: «Были у него большие познания в науке и вообще в разных делах, поэтому он поддерживал философов и мудрейших среди греков… Но эти преимущества ославлялись от несоблюдения меры в некоторых вещах. Его жажда славы была безмерна; в религии его было много суеверий, он был отважен более, чем это подобает императору…»

Наиболее подробное описание деяний Юлиана оставил участник его походов Аммиан Марцеллин (330-е — около 390-х годов), военный, занявшийся историописанием, выйдя в отставку в Риме. Грек из сирийской Антиохии, писавший по-латыни, он описал почти три века римской истории — от правления императора Нервы (96 год) до смерти императора Валента (378) в 31 книге. До нас дошли только последние 18 книг его «Деяний» (Res Gestae) — о событиях, начиная с 353 года, и большая часть произведения как раз посвящена Юлиану. Отношение к христианству у Аммиана Марцеллина можно считать нейтральным, хотя сам он выступает как убежденный язычник, поклонник неоплатонизма и герметизма.

Подводя итог жизни Юлиана, римский историк воздает должное его достоинствам: «То был человек бесспорно достойный быть причисленным к героям, выделявшийся славой своих дел и прирожденной величественностью. По определению философов есть четыре главные добродетели: умеренность, мудрость, справедливость и мужество, к которым присоединяются и другие, внешние, а именно: знание военного дела, властность, счастье и благородство. Все их вместе и каждую в отдельности Юлиан воспитывал в себе самым ревностным образом». Соответственно описывается и внешность Юлиана: «…среднего роста, волосы на голове очень гладкие, тонкие и мягкие, густая, подстриженная клином борода, глаза очень приятные, полные огня и выдававшие тонкий ум, красиво искривленные брови, прямой нос, рот несколько крупноватый, с отвисавшей нижней губой, толстый и крутой затылок, сильные и широкие плечи, от головы до пяток сложение вполне пропорциональное, почему он и был силен и быстр в беге». Читая эти строки, нельзя не вспомнить изящный халцедоновый бюст Юлиана из собрания Государственного Эрмитажа — настолько точно это cловесное описание. А ведь сравнивая приведенный текст Аммиана Марцеллина с процитированной выше характеристикой Григория Богослова, можно подумать, что речь идет о совсем разных людях.

И в этом нет ничего удивительного. Человек переходной эпохи, противоречивого времени, император Юлиан и сам был средоточием противоречий. В своих сочинениях он предстает фигурой чрезвычайно неоднозначной. На его взгляды оказали влияния такие известные философы пергамской школы, как Эдесий Каппадокийский, Максим Эфесский, Хрисанфий из Сард и Евсевий, но поистине обожествлял будущий император неоплатоника Ямвлиха, которого считал равновеликим самому Платону.

Текст важнейшего сочинения Юлиана «Против галилеян» в оригинале до нас не дошел: о нем можно судить лишь по полемическому сочинению «Против Юлиана» святителя Кирилла Александрийского. Юлиан предстает язычником, верящим в мистику и таинства, увлекающимся пророчествами и --">