Владимир Иванович Вернадский - Дневник 1938 г.

письмо от матери. в Биробиджане. Приходится материально помогать.

из-за доноса — ложного — Портенко, какого-то бывшего следователя (ГПУ), с которым поссорились в связи с квартирой. Ложный донос, связанный с происхождением. Катя — вдова Черноярова, генеральша после смерти мужа. Портенко — по-видимому, из денщиков, ненавидящий офицеров.

9 января, утро.

В Доме ученых встретил Сомова — ихтиолога, давно не встречался. Теперь в Мурманске — хорошо устроился. 16 месяцев был арестован и страдал. Без вины — несомненно. Бодрый.

В Ломоносовском Институте[19] сказывается и сейчас прежнее разложение. Барагин — маленький партийный научный сотрудник, малообразованный научно, но этого не сознающий, сейчас разрушает Хибинскую станцию — против Ферсмана. Вероятно, будет иметь успех. Боятся высказываться, что понятно.

Отказался по телефону от статьи в «Правде».

Ожидают взрыва религиозного гонения. Все верующие христиане сейчас чувствуют дамоклов меч произвола. Ждут с покорностью. Священники сообщают ГПУ ...>[20] на исповеди.

13 января.

Работал над книгой. Гулял.

Были Яснопольский[21], приехавший из Киева, и С.Ф. Дмитриев[22]. Говорят, вчера слух верный в Университетской среде, что Д.Д. Плетнев[23] умер в тюрьме. политическое убийство личных врагов. Он болел сахарной болезнью, которая осложнилась от перенесенного.

Жутко и грусто читать сегодня статью Бурденко об успехах у нас медицины![24] Бурденко, говорят, хороший хирург. Но дистанция — кривое зеркало.

Яснопольский недавно из Киева, где пробыл 2 недели. Все правительство Украины с арестом Затонского[25] и других — фактически даже исчезло. Петровский — удален, после того как он должен был подписать смертный приговор своему сыну[26]. Все же научная работа не замирает, хотя сильно пострадала, — но национальное ее выражение совершенно сдавлено.

14 января, утро.

Вчера работал над книгой.

Был Лазарев[27] — рассказывал о своей травле. Хотел видеться одновременно со мной и Ферсманом. От немедленного свидания Ферсман улизнул.

Лазарев подал записку в ЦИК. Чувствует себя нервно и отвратительно.

Вечером у А.Е. Ферсмана. Очень хорошая . Об устройстве Геологического института.

Бах[28], вчера выступавший в Совете, долго еще дрожал, боялся ареста — был близок с рядом арестованных.

16 января.

Вечером был у Чаплыгиных. Хорошая семейная обстановка. И сын — прекрасный молодой человек, и Евдокия Максимовна. Но Сергей Алексеевич очень поддался — и бессоница, и ослабление творческой работоспособности.

8 января арестовали А.Н. Некрасова[29], крупного ученого, ученика и друга Сергея Алексеевича — в ЦАГИ. полный развал, и в то же время огромного оборонного значения.

Туполев[30] не убит, как говорили. Сергей Алексеевич думает, что придется к нему обратиться. Он — создатель советской авиации, во многом единственный.

Хлопоты Сергея Алексеевича о Лейбензоне[31] оказались неудачны. В Алма-Ате «признался» в том, чего не делал.

17 января.

Вчера работал над книгой. Гулял час. Начал о Гете.

Вечером в заседании, посвященном Руставели. Началось с большим запозданием. Доволен, что никакой усталости не чувствовал.

тревожное письмо Личкова[32]. Надо написать Сталину и Ежову.

Днем была Е.А. Лебедева. Рассказывала о приеме у прокурора НКВД на Кузнецком — Петухова, кажется. впечатление вежливого циника, наглости. Люди не считаются. Очередь — в слезах. Он — наслаждается.

Партия боится Сталина. Ежов и Сталин — не одно?

25 января, утро.

Были из Института Истории Науки Кузнецов[33] и парторг Дузь[34]. Оба желающие работать. Настаивали на том, чтобы я встал во главе .

Утром был Зильберминц[35]. С квартирой ужасное . С ним о его работе элементы в углях.

В Москве не хватает продовольствия. Тревожное недоумение. Перебои с маслом, рыбой, крупой. Ухудшился черный хлеб. Исчезла селедка. Все более волнуются и жалуются" хозяйки. В Иваново-Вознесенске массовое отравление черным хлебом.

Аресты продолжаются. Есть случаи возвращения арестованных. Фольклор Ежовский: после ареста Кремлевского доктора Левина[36], лечившего Ежова, жена обратилась к Ежову по телефону,

--">