Александр Кравчук - Галерея римских императриц

первым вообще он наверняка не был. Затем, особенно в период заката республики и в первые десятилетия существования империи, мы часто слышим о расторжении брака. Следует однако иметь в виду, что имеющиеся в нашем распоряжении источники информации об этом историческом периоде касаются в основном верхушки общества – людей, связанных с большой политикой и имевших огромные состояния. С другой стороны, многое свидетельствует о том, что, несмотря на подобную легкость разводов, они вовсе не приветствовались, и отношение к ним было скорее отрицательное, поэтому среди представителей низших слоев расторжение брака случалось нечасто. Возможно, именно тот факт, что любая из сторон могла так легко разорвать брачные узы в связи с тем, что любовь угасла, заставлял супругов заботиться о том, чтобы этого не случилось. Кто знает, не был ли это самый верный способ поддержания прочности брака – куда более результативный, чем все юридические и религиозные запреты. Нам, воспитанным в убеждении, что брак – это союз, разорвать который невозможно, а если уж доходит до разрыва, то только в самом крайнем случае, по причинам совершенно исключительным, которые должны быть исследованы и доказаны в процессе крайне неприятного судебного разбирательства, подход римлян к этим вопросам может показаться весьма странным. Но как были бы удивлены римляне тому, что можно заставить кого-то жить с человеком, который его не устраивает и с которым он жить просто не хочет! Ведь подобное принуждение – насилие над естественным правом, над самой его сутью. Точно так же, как невозможно заставить кого-то продолжать любить, когда любовь ушла. Ведь страсть посылают нам боги, и они же могут забрать ее обратно, а потому посторонним до этого не должно быть никакого дела.

Конечно, тут сразу же возникает вопрос: а что тогда делать с детьми и с имуществом? С детьми все было совершенно ясно – в соответствии с законом и традициями дети всегда оставались под опекой отца, и он нес за них ответственность. Имущественные же проблемы регулировались соответствующими договорами уже при заключении брака.

На практике решающую роль при заключении брака играла воля родителей. Именно отец и мать решали, на ком должен жениться сын и за кого следует выдать дочь, они же провозглашали, что между женихом и невестой имеет место супружеское влечение. Девушку признавали годной к замужеству (nubilis) не ранее 12-13 лет, но обычно и не позднее 15. Жених обычно был старше невесты, и порой значительно – это соответствовало бытовавшему в древности мнению, что биологические часы мужчин и женщин идут по-разному.

Девушки рано выходили замуж, рано становились матерями и умирали тоже рано. Статистические данные ужасают, и, похоже, картина была одинакова во всех слоях общества. Об этом свидетельствуют тысячи надгробий – как женщин из обычных семей, так и тех, что вошли в «Галерею римских императриц». Чаще всего молодые матери умирали из-за осложнений при родах. В наше время мы привыкли к тому, что почти во всех странах средняя продолжительность жизни женщины выше, чем мужчины, и что чем старше возрастная группа, тем больше в ней количественное преимущество женщин. Однако в римском обществе все обстояло с точностью до наоборот: высокая ранняя смертность среди женщин приводила к так называемой маскулинизации старших возрастных групп – мужчин в них было значительно больше, чем женщин. И такие примеры, как прожившая 86 лет императрица Ливия и умершие в почти столь же преклонном возрасте Эутропия и Елена, являются исключением из общего правила.

Читатель наверняка обратит внимание на то, что в краткой информации даты рождения и смерти императриц, так же как и даты заключения брака, чаще всего даются приблизительно. Точных данных в дошедших до нас материалах просто нет, и приходится восстанавливать их окольными путями. Во многих биографиях (и это может оказаться полезным) показан ход рассуждений, позволяющий восстановить эти приблизительные даты. Скудость информации о жизни императриц связана, конечно же, с тем, что они в основном оставались в тени своих мужей, даже если их фактическое и косвенное значение, а также влияние, оказанное ими на большую политику, были огромны. Однако биографов всегда больше интересовали сплетни, скандалы и наветы. Создается такое впечатление, что даже серьезные историки древних времен превращались в подобие сегодняшних журналистов, а порой прямо-таки в папарацци, --">