Михаил Федорович Скрынников - ВДВ. Как выжить и победить в Афгане

медведь голову ломаю, но вспомнить фамилию все равно не смогу.

– Да я Сергей Панкратов, со взвода связи! – отвечает парень.

– Серега! Вспомнил! Ты же часто со мной на боевых радистом был!

– Так точно.

– Ну вот, наконец-то вспомнил. Где ты сейчас и чем занимаешься?

– В Курском аэроклубе занимаюсь подготовкой парашютистов. И не только парашютистов, а готовим будущих солдат для ВДВ.

– А сам совершаешь прыжки?

– Конечно, а как же без них? Ведь я чистокровный десантник, – эти слова Сергей произнес с гордостью.

– Молодец, давай готовь кадры для наших войск, – похвалил я его.

И вдруг кто-то рядом громко сказал:

– Смотрите, парни, это же «Таблетка» идет!

Все оглянулись кругом. Кто это такой, «Таблетка»? Ведь столько прошло времени, я и подзабыл! «Таблеткой» оказался санинструктор роты Веретин: спортсмен, добрый и скромный человек. Он участвовал во всех боевых операциях, оказывая первую медицинскую помощь разведчикам. Вот так с тех пор и прилипла к нему эта «кликуха». А он и не обижается, когда его так в шутку называют. Ведь друзья это делают без зла, по-доброму. Его тоже обнимали, справлялись о жизни и здоровье.

– Спешил, боялся, что опоздаю, еле уговорил руководство отпустить на встречу. Работы в последнее время очень много. Начальству тоже лишний раз оголять свои фланги не хочется, – как бы оправдываясь за опоздание, сказал Евгений.

Следом за «доктором» подошли два друга, два Михаила: Куликов и Бакутин.

– Миша, ты почему без головного убора? Ведь холодно! – спросил у него я.

– Все нормально, батя, разве это мороз? – ответил Куликов.

– Да он всю зиму ходит без головного убора, – поддакнул Бакутин.

– А может, еще денег не заработал на шапку, – съехидничал рядом стоящий Ветчинов.

– Да ты сам гастарбайтер! В Москву понаехали всякие! – отшутился Куликов.

Все дружно хохотнули.

– Ну и что тут такого, что гастарбайтер? Я же россиянин, куда хочу туда и еду. Вам просто больше повезло, что все деньги в Москве, – парировал Сергей.

И тут же чей-то голос:

– А вот и Азарнов во всей красе нарисовался!

Все стали оглядываться по сторонам и искать глазами Андрея. Он подошел к сослуживцам с улыбкой, приговаривая: «Привет, и еще раз привет». Стали здороваться, а кто-то стал над ним подшучивать. Андрей на это не обращал внимания. Ребята все были нормальные, понимающие юмор, – а он уже не тот старшина, которым был более двадцати лет тому назад. К этому времени Андрей окончил Военно-медицинскую академию в Ленинграде и медицинский факультет при Академии Генерального штаба в Москве. На его погонах красовались по два просвета и по три звезды полковника медицинской службы. Он побывал за границей, и не где-нибудь, а снова в составе военной миссии в Афганистане. Ради удовлетворения своего корыстного интереса вместе с французскими коллегами он побывал и на горе Ходжа-Раваш, на которой когда-то был оборудован наблюдательный пост дивизионной разведроты и где стоящие рядом ребята не единожды несли на нем боевую службу. Вначале французы ему не верили, но хорошее знание местности и названий кишлаков, которые он еще помнил наизусть, убедили зарубежных коллег в правдивость его слов. Зарубежные коллеги были впечатлены тем, что Андрей воевал в этой стране, и стали относиться к нему с еще большим доверием и уважением. А совсем недавно он вернулся из Чечни, где был с десантниками в командировке.

– Вот это Андрюха, вот это да! – восхищались разведчики. Но когда в разговоре кто-то из парней упрекнул его за то, что Андрей послал сына воевать в Чечню, он ответил:

– На операции мы вместе выходили, и сын воевал под моим контролем. Зато сейчас он у меня настоящий мужчина и служит в полку спецназа ВДВ.

Да, с ним трудно поспорить, не каждый отец поступил бы так. Здесь было над чем подумать…

Несколько позднее к компании присоединился Лисневский, который в Афгане был связистом. В нем чувствовалась властность комсомольского вожака. В советское время, после Афгана, в городе Истре он был комсомольским работником. Потом, после развала Союза, Лисневский возглавил городскую организацию

--">