Михаил Петрович Любимов - Блеск и нищета шпионажа

приснился чудной сон, который потом не раз подступал к нему: пьяный отец-крестьянин бежал по избе с топором в руке за курицей, которую ему не удавалось зарезать. Изо всех сил он лупил по ней, но не попадал по шее, а отсекал то лапку, то крыло, то клюв. Кровь брызгала на стены, на лицо отца, тот громко матерился, пытаясь ухватить проклятую курицу, а она вырывалась, отчаянно кудахтала, бегала и подлетала вверх, оглушительно ударяя головою в потолок и пачкая кровью икону. Маленький Клим с копной волос соломенного цвета и в лаптях смотрел, как носится по избе отец с топором и вытирает кровь с лица…

Ровно в одиннадцать часов утра (тогда начальство укладывалось в постель не раньше четырех и приходило в десять и позже, подстраиваясь под вождя народов) оба предстали перед начальником иностранного отдела, сухоньким старым большевиком из Гродно, где он начинал свою подпольную деятельность. Выйдя из-за стола, расчищенного от бумаг (словно вот-вот ожидал сдачи дел и ареста — так потом оно и случилось), он пожал обоим руки, Серову — энергично и празднично, как главному герою, Красовскому — формально, как работавшему на подхвате.

— Недавно у нас в НКВД расстреляли еще одну группу шпионов-троцкистов, представляете, как глубоко работало у нас подполье! — говорил начальник вяло, посматривая в окно. — Только вчера арестовали Ежова, — он чуть скривил губы, выражая свое презрение к бывшему наркому, оказавшемуся предателем (приходилось играть даже перед самим собой — не то что перед подчиненными).

Клим Серов доложил подробно, как из Испании, где под началом резидента НКВД Орлова занимался чистками анархистов и поиском скрытых фалангистов, он добрался до Барселоны, как пересел там на «Советскую Россию» и конечно же о самом «эксе» — так скромно называли убийство Седова.

Начальник слушал рассеянно (об операции он уже подробно знал из шифровок), поинтересовался положением в Испании и попросил Клима подготовиться к докладу самому товарищу Сталину — великая честь для чекиста любого ранга. Героя невидимого фронта начальник разведки привез в Кремль и доложил Берия, который приказал ждать, пока он лично не вызовет их на большой прием в честь Октября.

Рабочие, крестьяне и трудовая интеллигенция, ставшие наконец хозяевами страны, ублажали себя в Георгиевском зале у шикарно сервированных столов. Иосиф Виссарионович в белом френче и такого же цвета брюках, по-домашнему заправленных в хромовые сапоги, стоял с Молотовым, одетым в цивильный костюм с галстуком, и наркомом Ворошиловым в гимнастерке и с орденами.

Оба смотрели в рот вождю, но не подобострастно, а по-свойски, как равному среди равных, но все же великому.

— Товарищ Козловский! — закричал Ворошилов, обращаясь к высокому человеку во фраке и с белой бабочкой. — Спой нам «Вдоль по улице метелица метет», спой, пожалуйста!

Тот уже махнул рукой пианисту и приготовился петь.

— Товарищ Ворошилов, — вмешался Сталин, — зачем ты оказываешь давление на нашего народного певца? Товарищ Козловский не хочет петь эту песню, товарищ Козловский хочет петь арию Ленского из оперы «Евгений Онегин»… — вождь любил повторять слова и даже целые предложения, словно впечатывая их в мозги, от этого действительно они становились значительнее и увесистей.

Все радостно зааплодировали, Козловский поправил бабочку. «Куда, куда, куда вы удалились, весны моей златые дни?» Он пел божественно, и все на миг забыли о нервном времени, о врагах народа, притаившихся за каждым углом, и даже Сталин, блаженно сощурив глаза, думал о величайшей силе искусства, которую невозможно объяснить словами.

Все трое — Берия, начальник разведки и Клим Серов — появились в чекистской униформе и замерли у входа, ожидая, когда Козловский закончит арию, затем медленно и аккуратно направились к вождю, гости пропускали чекистов и приветливо им улыбались, словно ангелам, сошедшим с неба.

При виде Берия соратники Сталина тактично отошли в сторону, позванивая бокалами с лучшим в мире советским шампанским.

— Это Клим Серов, он недавно вернулся после известной вам операции во Франции, — доложил Берия.

— И какие успехи у нашего боевого разведчика? — ласково спросил Сталин.

— Газеты сообщили, что Седов умер от сердечной недостаточности, — ответил Берия и тоже расплылся в улыбке, даже пенсне чуть не спало.

Сталин сокрушенно покачал головой, в его глазах играли хитрые --">