Юрий Николаевич Матроскин - «Афганистан, мой путь…»

пограничные сторожевые корабли и катера, а на стоящих на якорях баржах были установлены прожекторные и радиолокационные станции, которые освещали и сканировали набережную с целью своевременного выявления нарушителей границы. С наступлением темноты «аранжировка» от прожекторов создавала завораживающую картину на границе по Амуру. Любуясь этой «иллюминацией», наше внимание привлек луч прожектора, судорожно шаривший по отмели возле лестничного спуска с набережной, где собралась большая толпа людей. Из толпы раздавались громкие выкрики, сопровождавшиеся хохотом. Подойдя ближе, мы с женой сразу же все поняли и тоже разразились неудержимым смехом. Уморительность ситуации состояла в том, что один из захмелевших посетителей ресторана «Юбилейный», находившегося в каких-то тридцати метрах на набережной, в нарушение правил пограничного режима, спустился на отмель справить естественную нужду и сразу же был обнаружен ПТН «РЛС», по наводке которого в место его нахождения был дан луч прожектора, который и осветил этот интимный процесс. Нарушитель, не имея возможности его прервать, стал метаться, стремясь увернуться от луча. Пограничники, увидев мечущегося человека, в свою очередь, стремились удержать его в луче, чтобы не дать ему скрыться до задержания пограннарядом. Ну а поскольку набережная была с выступами и изгибами, то на ее высокой стене зеваки, словно в театре теней, наблюдали огромную мечущуюся человеческую тень нарушителя с «интересной выпуклостью». Это был последний «нарушитель», которого я встретил на границе с КНР.

Быстро пролетели дни отдыха, остались позади прощание с заставой, хлопоты по переезду жены с дочкой к родителями (служебную квартиру на заставе мы освободили для сменщика), прощания с родными и слезы близких… И вот, 14 августа 1984 года в 3 часа ночи в аэропорту Ашхабада (так тогда называлась столица ныне независимого Туркменистана) молодой «старлей» вышел из самолета. Шагнув на трап, он лицом ощутил «дыхание» зноя, волна которого, словно из парилки, обняла жарче самой знойной женщины, и не было спасения от него ни днем, ни ночью (разве что под кондиционером). Когда в надежде ощутить приятную прохладу, уже на «точке» я прислонился спиной к стене дома (дежавю из детства), то и та обдала меня жаром. Жара выпустила нас из своих знойных объятий только в октябре, когда по ночам начались резкие перепады температуры. Это была Средняя Азия!

А еще нас, «европейцев», в первое время нестерпимо мучала жажда, которую мы никак не могли утолить. Спасибо моему попутчику-таджику, который, видя мои страдания, дал мне разумный совет: «Запомни: чем больше пьешь воду – тем больше хочется. Наберись терпения, потерпи несколько дней и твой организм привыкнет к нашему климату. И еще… Не пей сырой воды, какая бы она чистая ни была, иначе ты узнаешь, что такое тиф и желтуха. Пей чай!» Впоследствии мне пришлось быть свидетелем нескольких случаев, когда на операциях мои сослуживцы, соблазненные чистотой колодезной воды, пренебрегали этим правилом со словами: «Зараза к заразе не пристанет», а затем уезжали в госпиталь на лечение с осознанием того, что «зараза» все-таки «пристала». К тому же были случаи, когда душманы в подконтрольных нам кишлаках отравляли воду в колодцах. В этой связи если уж оказался в безвыходной ситуации, сил нет терпеть и не боишься «козленочком стать», то нужно внимательно осмотреть воду и все вокруг нее: если вода отравлена, то разные там жучки-паучки будут покоиться лапками вверх, если вода «живая» – то и они будут живо резвиться. Местные жители об отравлении колодцев знали и не пользовались ими, а вот «шурави» (советские) могли попить и «занять позу брюшком вверх». На самих «точках» в ДРА вопрос утоления жажды решался достаточно просто и эффективно: мы пили только заваренную на верблюжьей колючке кипяченную воду. Ее терпкий вкус хорошо помогал утолению жажды. На крайний случай в избытке был пантоцид – дезинфицирующие грязную воду таблетки, обеспечивающие воде «приятный» хлорный привкус. Также верным спутником желтухи и тифа были грязные руки. Я очень хорошо усвоил эти правила и за свою длительную службу в Средней Азии, к счастью, так и не удосужился близко познакомиться с этими «болячками» (да и малярия обошла меня стороною).

Однако, вернусь к событиям в Ашхабаде. Утром, после доклада о своем прибытии в отделе кадров Краснознаменного Среднеазиатского погранокруга КГБ СССР меня --">