Андрей Михайлович Буровский , Марк Семёнович Солонин - Поиски правды и истины. Компиляция. Книги 1-9

перетекание агитпропа в ахинею и далее — в алогичность. Повествуя об одном из решающих дней в обороне Сталинграда, 23 августа 1942 г., Мединский пишет: «Но у них (немцев. — А.И.) на пути оказался Сталинградский тракторный. И рабочий батальон этого завода — работяги в черных промасленных спецовках. С винтовками. А регулярных войск — нет. Не подошли. Ну, не ждали здесь прорыва. Так вот, глядя в бинокли на залегших в неких полубаррикадах рабочих, немцы решили, что эти странные с разукрашенными (маслом и гарью) лицами Рэмбо в черном, видимо, русская морская пехота. Остановились, запросили подкрепление — «черную смерть» после Севастополя они боялись» (с. 177—178). Однако для того, чтобы бояться «черную смерть», немецкие части, воевавшие под Сталинградом, должны были по крайней мере получить опыт штурма Севастополя. Вышедший же к Сталинградскому танковому заводу (СТЗ) 23 августа 1942 г. XIV танковый корпус в Крыму никогда не сражался. 16-я танковая дивизия, прорвавшаяся к СТЗ, также под Севастополем не воевала, с «черной смертью» в боевое соприкосновение не входила и поэтому бояться ее не могла. Был бы на месте Мединского человек, более разбирающийся в обороне Сталинграда, то он бы непременно вспомнил о том, что на СТЗ производились танки, которые могли выехать прямо из цехов для защиты завода. Кроме того, город на Волге прикрывали зенитки ПВО, отдельные части, вошедшие в оперативную группу Штевнева, а к вечеру 23 августа в Сталинград прорвался 2-й танковый корпус. Однако Мединский предпочел сообщить широкой общественности лишь ахинею про «черную смерть».

Вообще возможности сообщить какую-нибудь ахинею Мединский не упускает даже на ровном месте. Так, в частности, он пишет: «Рейхстаг был главным опорным пунктом в обороне Берлина, который позволял контролировать весь центр города» (с. 548, выделено мной. — А.И.). Рейхстаг — достаточно низенькое здание, для того чтобы что-то контролировать в условиях плотной берлинской застройки начала 1945 г. С другой стороны, а почему именно Рейхстаг, а не, скажем, Ангальтский вокзал, с которым советские войска возились дольше? На роль опорных пунктов с натяжкой могли претендовать Флактурмы со 128-миллиметровыми пушками на крышах и толстенными стенами. Не зря же во Флактурме «Зоо» сидел комендант Берлина Вейдлинг. Рейхстаг с гарнизоном, вооруженным лишь стрелковым оружием, уступал Флактурмам по всем параметрам, а в Берлине было аж три Флактурма. Но Мединский этих азов не знает, и поэтому у него Рейхстаг становится главным опорным пунктом в системе берлинской обороны. Кстати, из-за того же незнания азов 9-ю армию Бюссе к юго-востоку от Берлина, которой не дали отойти в город, автор благополучно перепутал с 12-й армией Венка к западу от столицы Рейха (с. 418).

Повествуя о «хиви», Мединский сообщает своим читателям: «Также из русских военнопленных формировалась саперная рота. Надеюсь, понятно почему. Сапер ошибается один раз в жизни. Особенно если это русский сапер на немецкой службе — с длинной проволочкой и зорким глазом вместо миноискателя» (с. 303). Подчеркну — речь идет о немецкой пехотной дивизии. Саперы в немецких пехотных дивизия входили в состав штурмовых групп и действовали на передовой с оружием в руках. Тезис Мединского о действиях в составе таких подразделений «хиви» фактически говорит об их участии в бою в рядах противника против соотечественников. Зачем было додумывать? Ведь это попросту алогично: «хиви» может сознательно пропустить мину, даже обнаружив ее, и атакующий немецкий танк подорвется. А сам «хиви* сбежит к своим. Но все эти детали в голову Мединскому даже не приходят: надо же разбавить приводимые данные какими-то своими словами. Даже если эти слова — ахинея.

Однако самое большое удивление поджидает вдумчивого читателя при знакомстве со статистикой, которую приводит Мединский. «8 сентября Ельнинский выступ, вдававшийся в нашу оборону, был срезан. Пять немецких дивизий потеряли за неделю боев на одном участке фронта — 45 тыс. человек. Теперь прошу минуту внимания. При разгроме Франции и всей ее армии, при разгроме английских экспедиционных сил во Франции, захвате Бельгии, Голландии, Люксембурга германская армия потеряла 45 774 убитыми. То есть столько же, сколько под Ельней в сентябре 1941-го за неделю — за целый год (!) войны в Европе» (с. 151). Это как раз тот случай, о котором я говорил в самом начале этой рецензии: новичок в исторической науке не всегда способен отличить правду от --">