Лев Дионисович Мирошниченко - ВОЙНЫ РОССИИ: ОБОРОНЫ И НАПАДЕНИЯ (участие в военных конфликтах). Параллельная хронология за 400 лет (1613–2015).

у них Финляндии в 1808–1809 годах. Вместе с
4

тем, ему симпатичен их любимый король Карл XII. Но он рад тому, как наклепал ему наш Пётр
под Полтавой.
Совсем другое дело, что автор испытывает, и именно как патриот, тяжёлое чувство позора за преступную попытку его страны, по сговору Сталина с Гитлером, захватить Финляндию
в 1939–1940 годах.
У автора тоже есть эмоции. Но он надеется, что они не повлияли на корректность и объективность изложения в предлагаемой форме военной истории России на пространстве четырёх веков.
Следует отдельно обговорить особенности военных событий 20-го века и начала 21-го.
После чудовищного опыта Первой мировой войны в мировом сообществе перевернулось отношение к войне как к одному из традиционных способов решения межгосударственных споров
и противоречий. Теперь стало дружно осуждаться, как непростительная подлость, любое нападение на другую страну, любая военная агрессия, чем бы она ни оправдывалась. В 1920-х годах появилась иллюзия, что с войнами теперь покончено навеки, что абсолютно все разногласия могут быть решены путём мирных переговоров, для чего с энтузиазмом была сотворена
мировая Лига Наций. Этой иллюзией воспользовался Гитлер, ловко манипулируя сочетанием
угроз и обещаний мирного поведения – за очередные уступки (яркий пример – Мюнхенское соглашение), пока не открыл, сознательно и нагло, вторую мировую бойню.
Потом была создана ООН (почтенная Организация Объединённых Наций), под миротворческим уставом которой, стоят подписи почти всех стран планеты. Но войны всё-таки
продолжали вспыхивать на всех континентах, беспощадные, затяжные, приобретая в некоторых странах черты геноцида. И долго висела над человечеством угроза третьего всемирного
побоища, обещающего смести всё живое на земле, пока не была положена в гроб сорокалетняя холодная война. Увы, и дальше появлялись и появляются под разными предлогами
новые местные войны. Подписи под уставом ООН забываются, и нет гарантии, что усопшее
чудовище не воскреснет.
Здесь не место для философствования о моральной стороне агрессии. Можно только отметить, что до 20-го века нападение на страну с целью, например, захвата чужой территории,
или получения какой-либо уступки, или подчинения, обычно не осуждалось другими странами,
не участвующими в конфликте. С древних времён к агрессивной войне относились, как к одной
из непременных форм проявления государственности. Обычным было, например, нападение
на другую, совершенно мирную страну, с целью богатой добычи – фактически грабежа. Или: не
договорились мирным путём в каком-нибудь споре – объявляется война. Наполеон объявил
войну России, когда она отказалась соблюдать договорённость о торговой блокаде Англии.
В 20-м веке стала осуждаемой и неприемлемой любая агрессия, с любым оправданием.
Но войны вспыхивали по-прежнему. Участились гражданские войны – в борьбе за власть, в
стычке кланов, идеологий или религий. Что касается России (или СССР), на протяжении минувшего века она была нападающей стороной более двадцати раз. Нападала на другую страну
(пример – Финляндия, 1939), подавляла войсками восстание (Венгрия, 1956) или неповиновение (Чехословакия, 1968), участвовала с применением вооружённой силы в чужих гражданских
войнах, часто очень затяжных (Ангола, 1975–1992, и др.) или конфликтах между странами
(Эфиопия и Сомали, 1977–1990, и др.). Это случалось, в основном, в период существования
СССР. Конечно, изображая из себя прогрессивное цивилизованное государство, СССР в то же
самое время постоянно и энергично призывал человечество к миру и «борьбе за мир».
Истинные мотивы таких действий, когда в этот период они для нашей страны не были
обороной, можно трактовать и трактуются по-разному. Но никак не обойти «имперский синдром». Причём здесь можно отметить, что до 20-го века статус «империи» воспринимался на
всех континентах как высшая и желанная степень государственности. Потом, наоборот, он стал
символом безжалостного, подавляющего свободу государственного режима.
5

Захватившие власть большевики провозгласили «борьбу с империализмом» во всём мире путём «мировой революции». С мировым революционным пожаром не вышло, но устроение
и поддержка, где только можно, местных революций, как очагов социализма и будущего коммунизма, было постоянной задачей советской власти. И если удаётся соблазнить существующую власть какой-либо --">