Саманта Кристи - Белые лилии

практически полностью препоручили мне его. Да, они, конечно, отслеживают ситуацию и появляются хотя бы раз в неделю, чтобы убедиться, что я не облажаюсь и не разрушу их империю, но сейчас они больше заняты рестораном номер три на Лонг-Айленде. Моя работа – это моя жизнь. Моя жизнь – это моя работа. И мне это нравится. По крайней мере, нравилось, пока меня не настигло озарение десять минут назад. Но то было тогда, а это – сейчас. И сейчас я приказываю себе взяться за ум. Перевернуть страницу. Подвести черту. Сделать что-то со своей жизнью. Что-то значимое.

О боже! Я приняла экзистенциальную таблетку, и теперь она лезет из меня обратно – вместе с четвертой выпитой «Маргаритой».

– Ладно, допустим, я хочу измениться, – задумчиво произношу я. – Как я могла бы это сделать?

Мои подруги переглядываются между собой. Я знаю, что они сейчас думают. Я хочу послать их к черту, но они слишком хорошо меня знают. Они думают, что мое желание скоро улетучится. Я уверена, что десять раз в неделю заявляю, что хочу что-нибудь в себе изменить. Но они хорошо знают, что я говорю это неискренне. То есть говорила. До настоящего момента.

– Ну а что именно ты хочешь изменить? – спрашивает Минди. – Я имею в виду, что у тебя поле непаханое.

Остальные девушки смеются, а я дуюсь, хотя это правда. Минди примирительно накрывает мою руку ладонью.

– Скайлар, ты же знаешь, что я тебя люблю. Я буду во всем тебя поддерживать и помогать, чем только смогу.

Я смотрю на свою привлекательную «Маргариту».

– Мне надо перестать пить.

Все кивают в знак согласия.

– Мне надо перестать трахаться.

Еще более энергичные кивки.

– Мне надо что-то сделать со своей жизнью – что‐то очень значительное.

Тут они хмурят брови.

Пока они размышляют, я пью. Бэйлор скептически наблюдает за тем, как я опустошаю свой стакан.

– Я же не имела в виду, что мне надо бросить пить прямо в эту секунду! – огрызаюсь я. – Завтра. Я начну завтра. И я открыта для ваших предложений, – говорю я им.

Дженна поворачивается ко мне с дурашливой улыбкой.

– Ты могла бы стать монахиней. Это покрывает все пункты. Никакого секса, никакой выпивки. – Она задумчиво хмурит брови. – Подожди-ка, монахиням ведь нельзя пить, да? И что может быть значительнее, чем служить Самому Главному, а?

– Монахиней? – встревает Бэйлор. – Мы вообще-то о моей сестре говорим. Давайте будем реалистами.

Я показываю ей язык, как капризный пятилетний ребенок.

– Придумала! Ты могла бы вступить в Корпус мира^[2], – предлагает Минди. – Они помогают людям по всему миру, и тебе пришлось бы ездить в очень удаленные места – где, наверное, нет красивых мужчин и алкоголя.

Я качаю головой:

– Нет. Я люблю свою работу. И не оставлю ресторан. Нужно придумать что-то другое.

– Ты могла бы растолстеть, – говорит Дженна. – Ну, чтобы отпугнуть мужчин.

Я закатываю глаза:

– Во-первых, есть парни, которым нравятся толстые девушки. А во‐вторых и в‐третьих, как это решит мою проблему с алкоголем и позволит мне стать благодетелем человечества?

– Да, пожалуй, ты права. – Дженна внимательно смотрит на меня, ожидая вдохновения.

Бэйлор гладит свой растущий беременный животик.

– Ты могла бы залететь, – дразнит меня она. – Это точно решит первые две проблемы. Мужчин редко привлекают беременные женщины – если только это не твой суперсексуальный муж.

Бэйлор вздыхает, и я точно знаю, что в мыслях она сейчас со своим мужчиной.

– Фу-у-у! Не заставляй меня представлять себе, как вы с Гэвином занимаетесь грязным сексом! – Я вздрагиваю от отвращения. – И ты можешь себе представить меня беременной? Боже, только не это! Я ненавижу детей!

– Ты же любишь Мэддокса. – Бэйлор с нежностью смотрит на меня.

– Конечно, люблю. Я же в любой момент могу вернуть его обратно, – объясняю я. – Залететь было бы почти хорошей идеей, если бы не означало, что я останусь с сопливым сорванцом и каким-нибудь безработным неудачником в качестве его папаши.

Минди распрямляет спину:

– Ты могла бы родить ребенка для кого-то другого.

– То есть отдать ребенка на усыновление? – спрашиваю я, в сомнении морща лоб.

– Нет, ты могла бы стать суррогатной матерью, – с воодушевлением говорит она, словно только что придумала самую гениальную из всех гениальных идей. – Ну ты знаешь, тебя оплодотворяют в какой-нибудь лаборатории, ты вынашиваешь чьего-то ребенка, а потом отдаешь его, как только он из тебя вылезет. Это было бы идеальным --">