Пэрри Тасмина - Прощальный поцелуй

интересоваться чьими-то делами, и поэтому, когда ими все же интересуются, они обычно идут навстречу и все выкладывают сами.

Доминик заметил это в далекой юности, когда в их скромный домик в деревне приезжали друзья его родителей. Богатые люди любили поговорить. В их мире заправляли не деньги, а сплетни и слухи. И больше всего люди зажиточные любили поговорить о самих себе. Какой смысл сорвать большой куш на золотых крюгеррандах^[4] или затащить в постель жену лучшего друга, если не перед кем будет этим похвастаться, верно?

Он прошел в библиотеку, где огромные французские окна выходили в благоухающий сад. Задержавшись у полки, он провел пальцами по корешкам принадлежащей Виктории прекрасной коллекции книг в кожаных переплетах. Услышав за спиной шорох, он обернулся. В дверях, картинно уперев руку в бедро, стояла красивая блондинка – настоящая роковая женщина из «черного фильма»^[5].

– Снова прячешься от меня, Домми? – мурлыкающим голосом произнесла Изабелла Гамильтон, жена Джеральда Гамильтона, члена кабинета министров. – Ты приехал так поздно, и я уже решила, что ты избегаешь меня.

Она неторопливо подошла к нему, цокая каблучками по паркету библиотеки.

– Я никогда от тебя не прятался, Иззи, – отозвался он, и губы его изогнулись в чарующей улыбке. – Просто нам не нужны всякие неловкие ситуации. Тем более у всех на глазах.

– Ты можешь поставить меня в любую неловкую ситуацию, и даже в любую позицию, Доминик Блейк, – с улыбкой сказала она и, подняв руку, нежно провела пальцем по его щеке. – Ты же знаешь, что ради тебя я готова на все. Только попроси.

– Иззи, мы не можем так… – говоря это, он слегка отступил назад.

– Но почему же? – прошептала она. – Раньше нас это не останавливало.

В памяти его промелькнули соблазнительные воспоминания.

– Я хочу тебя, – шепнула она ему прямо в ухо.

– Иззи, прошу тебя! – Он понимал, что, если так пойдет дальше, ему будет трудно контролировать себя.

– Я хочу тебя прямо сейчас, – тихо выдохнула она, легонько касаясь губами его лица.

Испытывая укоры совести и раскаяние, он взял ее за руку и медленно покачал головой.

– Мы не должны этого делать, – уже более решительно сказал он.

– Но почему? – Она недовольно надула губы, отстраняясь от него.

– Не должны, и все.

Изабелла быстро взяла себя в руки, понимая, что настаивать на своем не стоит. В данной ситуации, по крайней мере.

– Ты в этом уверен? – спросила она.

– Уверен, – кивнул он.

– Тогда я лучше пойду, – обиженно поджав свои очаровательные губки, сказала она. – Ты же знаешь, Джеральд всегда очень скучает по мне.

– Меня это не удивляет, – совершенно искренне произнес он.

Выражение ее лица смягчилось, и она, поцеловав свой палец, нежно прикоснулась им к губам Доминика.

– Прощай, Доминик, – сказала она, а он закрыл глаза, наслаждаясь этим теплым и чувственным прикосновением и понимая, что это было в последний раз.

Он смотрел, как ее стройный силуэт скрывается в толпе шумных гостей, а потом закурил сигарету.

Отодвинув тяжелую штору из зеленого бархата, он открыл французское окно и, с удовольствием подставив лицо порывам холодного ветра, выпустил на улицу большое извивающееся кольцо сизого дыма.

Он был здесь, на одном из самых престижных приемов года, в окружении всего местного бомонда, но в душе чувствовал пустоту и неустроенность.

Наверное, Тони прав. Наверное, ему необходимо остепениться. Он уже предостаточно вкусил красот прекрасных молодых женщин вроде Изабеллы, а также множества блондинок, брюнеток и рыженьких, менявшихся, как в калейдоскопе. Вероятно, ему действительно нужно изменить свою жизнь, хотя это всегда было очень непросто. Нахмурившись, он смотрел, как дым сигареты растворяется в темноте ночи.

– Доминик!

Голос этот он не сразу узнал. В первый момент он даже подумал, что это Джеральд Гамильтон захотел с ним пообщаться, но затем уловил акцент и понял, кто это.

– Евгений! – Он улыбнулся, испытав облегчение, и погасил окурок о подошву своей туфли.

Он познакомился с этим русским военным атташе на Рождество, когда тот появился в посольстве своей страны в Кенсингтоне, и он очень понравился Доминику. Сначала его удивляло, что Евгения приглашали на приемы и званые обеды вроде этого, так как люди относились к Советам с подозрением – холодная война была в разгаре. Однако на самом деле все загадочное и запрещенное – в том числе и этот красивый советский --">