Элизабет Бикон - Граф-затворник

такого разумного возраста, когда его будет видно, но уже не слышно. Если тот день вообще когда-то наступит в энергичном семействе Тремейн, насчет чего Персефона сильно сомневалась.

Неотразимо красивый баронет с кроткой улыбкой взял на руки сына и пожал плечами, признавая, что заслуженная за многие годы репутация гуляки и повесы теперь разрушена. Сначала это сделала его единственная и неповторимая жена, а теперь еще и здоровый бутуз, которого он безмерно и откровенно обожал. Его темные глаза светились такой радостью и нежностью при виде сынишки! Персефона даже не предполагала, что когда-нибудь увидит что-то подобное. Сэр Линсток так трогательно и умело укачивал своего сына, словно имел не одного ребенка, а целый выводок детей, то есть много лет занимался ими и был им любящим отцом. Долгое время он с наслаждением соответствовал своей репутации лондонского красавца-прожигателя жизни. Однажды на званом вечере он посмотрел в смеющиеся голубые глаза леди Ровены и пал к ее изящным ножкам, словно какой-то провинциальный юнец.

– Похоже, герцогиня скоро возмутится, что ей не оказывают заслуженного почтения, и потребует скорого отъезда домой. Хотя, если бы дело касалось кого-то еще, подобную стремительность она сочла бы недопустимой, – лаконично заметил сэр Джон. – Ее кучер наверняка уже готовит лошадей к выезду.

Персефона засмеялась. Она болтала со всеми прибывающими членами семьи Пэндл и наслаждалась их остроумной и приятной компанией. Однако все портили мысли о браке. Почему-то семейная жизнь леди Ровены и сэра Линстока вызывает у нее нервную дрожь. Ей почти двадцать два, а значит, давно надлежит обзавестись супругом хотя бы для того, чтобы мать перестала беспокоиться о будущем старшей из своих дочерей. Однако за три успешных сезона Персефона так и не встретила джентльмена, которого рискнула бы терпеть всю оставшуюся жизнь в священных семейных узах.

Ее снова пронзила дрожь: она представила, как встречается с воображаемым женихом в свадебных покоях перед брачной ночью и полностью доверяет ему себя. Вина за этот страх лежала на ее родителях. Пер се фона помнила, как счастливы были мать и отец и как отчаянно тяжела стала жизнь леди Мелиссы без ее любимого мужа. Сиборны все были однолюбами, напоминали лебедей-неразлучников. Правда, одно очень впечатляющее исключение составлял ее дедушка: в прошлом известный распутник. Он женился на ее бабушке исключительно ради денег и завел себе целую армию экзотических любовниц, как только детскую Эшбертона наполнили громогласными воплями его отпрыски. Персефона часто думала, не из-за его ли пренебрежительной неверности бабушка Деттингем так раздражительна – даже спустя столько лет после смерти распутного мужа.

Однако несмотря на этот наглядный пример, Персефону передергивало от отвращения при одной мысли о браке без любви. Она точно знала, что ей нужна будет брачная постель только в случае настоящей страстной любви, и совершенно не могла представить себе последнее. Она наверняка может стать среди родственников предметом насмешек, но уж лучше так, чем отдаться нелюбимому человеку. Ясно, нежеланного мужа она постепенно возненавидит, но будет жить с ним ради детей и достойного положения в обществе.

Желая отвлечься от захватившего ее чувства страха и несогласия, она стала наблюдать за группками переговаривающихся гостей. Люди медленно стекались к южной террасе, откуда открывался впечатляющий вид на далекие уэльские холмы с одной стороны и раскинувшиеся хартфордширские угодья с другой. Многочисленные представители семей Пэндл и Сиборн виднелись повсюду, в совершенно разных группах и парах, они выглядели расслабленными и счастливыми, делились новостями с соседями и друзьями Джека и явно наслаждались хорошей компанией.

Сэр Линсток определенно не зря говорил, что вдовствующая герцогиня осуждает подобные простые удовольствия, особенно если присутствующие не внимают каждому ее слову. И когда старая леди, как и ожидалось, начала выражать возмущение, Персефона на миг перехватила смеющийся взгляд Ровены Тремейн. Добрая часть Пэндлов и Сиборнов тут же окружила ее светлость, и леди Мелисса как хозяйка дома простилась со своей требовательной свекровью.

Наконец вдовствующая герцогиня отбыла с праздника – и с такой помпой, словно это было обязательное условие, чтобы уверить всех в своей важности. Персефона вместе с остальными родственниками снова --">