Арман Делафер - Проще не бывает

рожала - одного за другим. А я ненавижу роды, устаю от детей, да и Жака я уже просто не выношу. К тому же у меня есть любовник...

Нечто вроде этого можно было предположить, зная Люси! Мне стало понятно, почему Жака так тянуло ко мне: он был моим вторым мужчиной, а если не считать Марка, то вообще первым. И я любила рожать детей, я вообще люблю детей. От каких мелочей порой зависят человеческие судьбы!

- Но все это так утомительно, - продолжала Люси. - Правда, люди неизбежно надоедают друг другу... Если не успевают до этого умереть.

Интересная мысль! Самое интересное в ней было то, что я сама именно так и думала. Все-таки у нас с Люси куда больше сходства, чем может показаться на первый взгляд.

- Я собиралась сама звонить тебе, - перевела я разговор на другую тему.

- Как долго ты собираешься пробыть здесь? - в свою очередь сменила тему Люси.

- Пока деньги не кончатся, - отозвалась я, не подумав.

- А ты знаешь, что машина не была застрахована?

- Меня это должно волновать?

- По-моему, тебя вообще ничего не волнует.

"А что так волнует тебя? - подумала я. - Только не состояние Жака, и не наша с ним связь. Кажется, больше всего тебя занимает вопрос о деньгах. Только почему? Логичнее было бы мне этим интересоваться: я не работаю".

На следующее утро, ещё до завтрака, я повела Люси посмотреть на машину, точнее, на то, что от неё осталось. Люси увидела груду искореженного металла и явственно вздрогнула. Впрочем, возможно, она просто озябла. За завтраком в гостинице она вдруг сказала:

- Знаешь, я всегда боялась аварий. Поэтому терпеть не могла, когда Жак занимался машинами. Правда, сначала мне это даже нравилось, но потом стало раздражать. Как и все в нем. А вообще мне кажется, что и ему все это уже надоело, он занимался машинами просто от нечего делать, потому что, если честно, вообще ничего делать не умел. И не хотел.

Я подумала, что она говорит о Жаке так, как если бы он погиб в той аварии и уже похоронен. Так могла бы говорить женщина, потерявшая нелюбимого мужа. Вдова, но отнюдь не безутешная. Или мы с Люси так часто размышляли о смерти, представляли её себе, думали о последствиях гибели того или иного человека, что перестали замечать абсолютную неестественность этого процесса?

Вечером мы пошли к Жаку в больницу. При виде мужа Люси испытала настоящий шок, я же, напротив, сочла, что Жак выглядит куда лучше, чем два дня тому назад. Я ждала Люси в коридоре, около палаты, и думала, что худшее, кажется, позади, что вдвоем с ней мы сумеем справиться с тем, что невозможно вынести в одиночку. Она вышла, немного постояла молча рядом со мной и вдруг сказала:

- Знаешь, я говорила с Марком. Он хочет забрать у тебя детей.

Жанна решила, что лучше ей вообще никогда и никуда не уезжать из этого городка. Можно снять комнату: это выйдет намного дешевле, чем гостиничный номер. Связаться с издателями, снова начать писать стихи, получать за это деньги. В конце концов, можно добиться пособия по безработице - тысячи людей как-то живут, вообще не имея денег. Но, думая обо всем этом бессонной ночью, она понимала, что просто обманывает сама себя. В ушах рефреном отдавалась странная фраза Люси: "Знаешь, я говорила с Марком..."

Как она могла говорить с ним? Неужели пережитое так повлияло на её рассудок? Жанна считала, что убила Марка, убила в тот вечер, когда он начал избивать её. Она оттолкнула его с такой силой, что он не удержался на ногах и ударился затылком о притолоку. Она помнила, как вытащила его странно тяжелое тело из спальни и стащила вниз по лестнице, в кухню. Там был огромный стенной шкаф, почти чулан, куда никто никогда не заглядывал. Прежние хозяева оклеили дверь в него теми же обоями, что и стены, так что обнаружить эту дверь было непросто. А Жанна ещё придвинула к ней сундук, куда бросала грязное белье...

А может быть, он выжил и выбрался оттуда? Значит, он действительно приходил в ту ночь, когда она лежала без сна рядом с Жаком. Это он разбил окно в гостиной. Ей ничего не померещилось - это было. И теперь он хочет забрать у неё детей! Обвинить её в попытке убийства и лишить материнских прав. Это ведь так просто...

"Впрочем, у меня всегда останутся стихи. Их можно сочинять, где угодно, даже в тюремной камере. К смертной казни меня не приговорят, ведь Марк остался жив. А к одиночному заключению мне не привыкать: я прожила в добровольно заточении семь лет. Проживу ещё столько же".

Потом она подумала, что Люси просто захотела её напугать, вот и придумала, что --">