Наталия Баженова - Кафе La Chance, или Рождественская сказка

страсть, та которая разрушает всё. Она развелась, тщетно надеясь, что женатый мужчина уйдет из семьи, и они будут жить вместе долго и счастливо. Это потом Она прочтет у Коко Шанель: «Страсть уходит, остается тоска, и, если вы объект чьей-то страсти, смело прыгайте из окна». И тогда, в тот эмоционально сложный период в её жизни появился Он- умный, успешный, внимательный иностранец-европеец. Он окружил её и её дочку заботой и вниманием, покупал продукты и качественные вещи, оплачивал счета, ремонтировал её машину, дарил цветы, но не огромные безвкусные букеты, а её любимые. Познакомил её с мамой, друзьями, коллегами. У могилы её мамы Он встал на колени и сказал: «Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы ваша дочка и внучка были счастливыми». По утрам, за несколько минут до того, когда Она проснется, варил ей кофе и приносил в постель в чашечке из тончайшего фарфора, которую Она бережно хранит, гладил её платья, мыл ей голову, готовил ужин. Она периодически плакала и звонила тому женатому мужчине, а иногда даже ездила к нему на свидания. В его стране состоялись выборы, и к власти пришел другой президент. Ему пришлось покинуть Россию вместе с другими работниками посольства. Он звал её с собой, но Она боялась оставить дочь-студентку, работу. Они стали жить на две страны. И вот, когда Она наконец-то задумалась о переезде к нему, у него случился второй инфаркт. И только потом, после его смерти, Она поняла, что эта и была Настоящая Большая Любовь. «Нужно ли это знать кому-то?», — думала Она. Поэтому на вопрос Макса рассказать о себе была немногословна и сказала: «Я живу и работаю в Москве, в большом холдинге, в отделе персонала».

— Какие у вас планы в Париже? Ну, кроме надышаться им.

— Планы в Париже? Планы — капризная вещь. Вот сегодня, например, я так хотела попасть на Травиату в Гранд Опера, но, увы.

— Вы любите оперу? — спросил он.

— Да, или это безнадежно старомодно?

Он ничего не ответил.

— Вы знаете, — улыбаясь, сказал он. Я так давно не дышал Парижем.

Макс ждал, что Она спросит, чем занимается он, но Она молчала. Они остановились около уличного артиста, который играл на аккордеоне и пел Sous le ceil de Paris, подражая великой Пиаф. Артист был профессионалом, и вокруг него столпилось много туристов, которые подпевали исполнителю, а некоторые даже пританцовывали.

— Мне нужно сделать короткий звонок — сказал Макс.

— Bien sur (конечно)! — ответила Она.

— Вы только не убегайте — добавил он.

— А надо? — улыбаясь, спросила Она.

Макс поймал себя на том, что ему нравится её улыбка. Он позвонил, а потом еще несколько минут смотрел на нее, изучая. «Сколько же ей лет?» — думал он. На вид больше сорока пяти. Изящная, не красавица, но милая, ухоженная, с голубыми улыбающимися, но грустными глазами. Грусть придает им неподражаемую глубину. Русые волосы до плеч. Одета стильно, но не броско. Идеальный маникюр, нежный запах духов с нотками османтуса. Он подошёл, аккуратно взял за руку, и они пошли дальше. Пройдя мимо Фонтанов Морей и Рек, мимо Луксорского обелиска, они остановились на площади Конкорд, где рядом с колесом обозрения возвышалась гигантская ель, украшенная яркими гирляндами, узорчатыми шарами и красивыми игрушками. Они вошли в Тюильри, присели на скамейку около пруда. У него зазвонил телефон. Он тут же ответил, как будто только и делал, что ждал этого звонка. «Да Рульф, — взволновано сказал он по-французски, — спасибо, ты прелесть». Жена, подумала Она, или любовница.

— Наташа, нам пора идти, — не скрывая восторга, сказал он.

— Вы можете идти, Макс, а я еще поброжу. Спасибо вам за время, уделенное мне.

— Нет, вы ничего не понимаете. Мы сегодня идем на Травиату. Звонила моя секретарша, ей удалось достать нам билеты. А до этого нам надо где-нибудь поесть, чтобы не умереть вместе с Виолеттой Валери, но только от голода.

Глаза её заискрились.

— Вас правда зовут Макс, не Маг?

И он заулыбался. Они быстрым шагом вернулись на Леонс Рено.

— Вам хватит тридцати минут, чтобы переодеться? Встречаемся у аптеки.

— Постараюсь, — послушно сказала Она.

Она поднялась к себе, быстро приняла душ, надела черное длинное платье, которое купила давно на оперу Верди Симон Бокканегра с Пласидо Доминго в Ла Скала и которое, не зная почему, положила в чемодан в самый последний момент, поправила макияж, уложила волосы в гладкий низкий пучок, освежила духи, надела любимый, когда-то подаренный мужем, легкий, но --">