Александр Владимирович Снежко - Дурень

–Ром. Я давно хотела с тобой поговорить… Скажи, пожалуйста, что между нами происходит?

–Что ты имеешь в виду?

–Я имею в виду ту ледяную стену, что постепенно вырастает между нами. Ты разве не замечаешь? Мы как будто отдаляемся друг от друга. Да, мы общаемся, смеемся. Вроде бы все как раньше. Но это как будто просто оболочка, мыльный пузырь. А внутри пустота. Которой раньше не было. Ты почти перестал смотреть на меня как на девушку. Скорее как на кусок мяса, в те моменты, когда голоден, а когда сыт, ты просто отодвигаешь его в сторону или ставишь в холодильник. И не надо сваливать на то, что якобы конфетно – букетный период закончился, страсть немного поутихла и все в таком роде. Нет, Ром, причина здесь в другом.

Роман некоторое время шел молча, засунув руки в карманы и глядя себе под ноги. Ему было ужасно неприятно. И стыдно. Он очень уважал эту девушку, и давно нужно было признаться Оксане, что его чувства остыли. Но он боялся. Не решался об этом сказать. И испытывал стыд именно за этот страх и за то, что эта хрупкая девушка оказалась в данной ситуации сильнее его и сама начала этот разговор.

–Прости, Оксан. Я не знаю, что тебе сказать. Не знаю, как лучше сказать, чтобы ты поняла правильно… Пойми, я к тебе очень хорошо отношусь. Правда. И в том, что у меня остыли чувства, нет твоей вины. Нет, они остыли у меня. Я не знаю, по какой причине. Мне как будто… стало не интересно, что ли. Нет, дело не в общении. Пропадает интерес именно к отношениям. Помнишь, как вначале я бегал, дарил цветы, старался подбирать слова? Мне было интересно, был азарт тебя завоевать. Не воспользоваться и бросить, нет, именно вызвать ко мне теплые чувства. Хотя, возможно, это еще хуже, чем просто пытаться развести на постель… Я почувствовал, что ты меня полюбила. И мне не нужно было больше скакать, прикладывать какие-то усилия, чтобы ты была со мной. И у меня пропал… азарт, что ли. Или чувство, очень похожее на азарт. Прости, Оксан, я не знаю, как еще тебе объяснить.

Роман взглянул в лицо Оксане. В ее глазах стояли слезы. Она готова была разразиться истерикой, прямо здесь. А то, что происходило у нее в душе, та буря эмоций ощущалась на расстоянии почти физически. Роман понимал, что делает ей очень больно. Но молчать больше было нельзя.

Он хотел успокоить ее, протянул руки, чтобы обнять. Но Оксана отстранилась от него, содрогаясь от немых рыданий. Она пыталась сдержаться, но предательские слезы все катились из ее глаз.

Роману было ужасно больно смотреть на ее страдания, но он не знал что ему сделать. Да тут, наверное, уже ничего не сделаешь…

–Оксан, родная. Прости меня, пожалуйста. Я давно должен был тебе признаться…

Оксана сделала над собой усилие, сглотнула ком, застрявший в ее горле, и взглянула на своего возлюбленного.

–Я ведь полюбила тебя, Ром. По – настоящему. Я иногда спать не могла, думая о тебе..

–Оксан, пожалуйста, не надо. Мне и так хреново…

–А мне не хреново? Мне хреново, Ром, так хреново, что удавиться охото… уж действительно, лучше бы просто на секс меня развел, чем вот так…

–Оксан, пойми, я не хотел тебя обидеть, никогда. Все, что я делал, делал от души, искренне. Ты думаешь, я хотел всего лишь поиграть с тобой? Ты ошибаешься..

Оксана отвернулась, сжала свое лицо рукой, пытаясь подавить очередной позыв, вытерла слезы, как могла, хотя рука была вся уже мокрая и соленая от слез. Резко и с вымученной улыбкой взглянула Роману в лицо.

–Ладно, Ром. Было очень приятно с тобой общаться. Ты еще обязательно найдешь себе девушку, которую полюбишь, не так, как меня… прощай, Ром. Удачи.

–Оксан..

–Не провожай меня, я сама дойду, здесь недалеко.

Она отвернулась и быстрым шагом направилась в сторону дома. Роман молча смотрел ей вслед. Он чувствовал себя сейчас последним мерзавцем на Земле. Как можно было обидеть такую девушку. Наверное, это был один из тех случаев, в котором белогвардейские офицеры стрелялись без колебаний…

***

Этой ночью Роман заснул только под утро. Перед глазами все время стояло заплаканное лицо Оксаны, и эта картина просто выворачивала его нутро наизнанку. Но встречаться через силу он уже не мог. Да и как можно быть вместе с человеком только из жалости, тем самым оскорбив его. Нет, уж лучше так. Говорят, время лечит. Может, потом легче