(Valine) - Дьявол в форме эсэсовца (СИ)

Хельштром, потушив сигарету о донышко пепельницы, что стояла на столе.

— И чего вы хотите? — понимая, что штурмбаннфюрер не просто так поделился с ней столь «ценной» информацией, спросила Шошанна, бросая беглый взгляд в сторону идущего к их столику парнишки-официанта.

— Для начала я бы хотел, чтобы вы перестали смотреть на меня так, будто хотите выпустить мне в черепушку целую обойму патронов… — криво усмехнувшись, произнёс Дитер Хельштром, вынудив Дрейфус с силой сжать кулаки, растянув губы в притворно добродушной улыбке.

— Улыбайтесь чаще, так вам больше идёт, — проведя по девушке внимательным и несколько оценивающим взглядом, довольно заключил штурмбаннфюрер, убирая фуражку со стола и молча наблюдая за тем, как юноша ставит заказ на столик.

— Пожалуйста… — с напускной серьëзностью произнёс юноша и, секунду помедлив, ретировался в сторону кухни, вновь оставив штурмбаннфюрера наедине с его «жертвой».

— Попробуйте. Думаю, это будет не хуже того, что вы обычно едите, — с притворной любезностью проговорил Хельштром, отрезав от киша кусок и положив его в рот, прикрыв глаза от приятного вкуса. — Да, это вполне сносно, — добавил немец, опустив взгляд на тарелку.

«Чтоб ты этим же куском подавился, мерзкий фашист», — промелькнула в голове Шошанны предательская мысль, заставившая её спрятать от майора злорадную улыбку.

Шошанне казалось, что немец играет с ней, словно со зверьком, проверяя реакцию на его слова и действия. Безусловно, Дитеру Хельштрому нравилась эта изощрённая и бесчестная игра, вот только сама Дрейфус не разделяла подобного энтузиазма. Однако иных вариантов не оставалось — ей их даже не предлагали — а потому Шошанна против воли должна была идти на поводу у наглого фашиста, играя отведённую ей в этом дешёвом спектакле роль.

Нахмурившись и плотно стиснув зубы, Шошанна опустила взгляд на принесённый официантом киш и, секунды помедлив, отрезала от него кусок, не замечая даже сосредоточенного и заинтересованного взгляда серых глаз майора, пригвождённых к её фигуре.

— Чего вы хотите? — прожевав, повторила свой недавний вопрос Шошанна, подняв уверенный и строгий взгляд на штурмбаннфюрера и заметив, как в глазах его отразился опасный огонёк.

— Я предлагаю вам дружбу, — обнажив зубы в широком и довольном оскале, произнёс Хельштром, вынудив Шошанну с непритворным изумлением и негодованием посмотреть на него.

— Это невозможно, — не раздумывая ни секунды, безапелляционно ответила Шошанна, поражаясь тому, что подобная мысль вообще могла прийти в голову штурмбаннфюреру.

Он же, казалось, не считал своё предложение неправильным или же невозможным, словно и не понимал вовсе, насколько велика ненависть, которую Дрейфус питает ко всем, носящим немецкую форму.

— Почему же? — сделав глоток кофе и несильно поморщившись от горьковатого и насыщенного вкуса напитка, спросил Хельштром, состроив удивление на некрасивом лице.

— Хотя бы потому, что дружбы между зверем и человеком быть не может, — Шошанна жалела, что высказала свою мысль в подобной форме — слишком пафосной и громкой — однако отказываться от сказанного не желала.

Дитера же, казалось, ответ еврейки весьма позабавил: на секунды в его глазах вспыхнул непритворный интерес и даже толика уважения… Однако уже через мгновения они исчезли, и на место их пришли недовольство и злость. Уязвлённый ответом Шошанны, Хельштром несколько секунд молчал, обдумывая сказанное ею.

Когда же майор наконец поднял взгляд на Дрейфус, наклонившись совсем близко к её лицу, она непроизвольно задержала дыхание, напрягшись всем телом… Однако глаз не отвела — чтобы окрылённый собственной властью и безнаказанностью фашист даже не подумал, что смог увидеть в её глазах тень страха или же волнения.

— Не играйте с огнём, мадемуазель Мимьё… Даже у моего ангельского терпения есть предел, — пугающе спокойно, чуть ли не бесстрастно, произнёс Дитер Хельштром, смерив девушку продолжительным взглядом — пронзительным и цепким.

— Я играю с огнём уже несколько лет, штурмбаннфюрер, — приглушённо хмыкнув, твёрдо ответила Шошанна, заметив, как тонких губ немца коснулась кривая усмешка.

Казалось, девушка ни на секунду не

--">