(NUna MOon) - Soaked in the rising sun (СИ)

========== Моя дрянная hermanita ==========

Безумие.

Я нахожу это слово… довольно привлекательным. Таким резким, дразнящим. Будто бы его всегда следовало произносить именно так и никак иначе — не человеческим голосом, а лаем. С еле заметным оскалом из-под подрагивающей верхней губы. С хищным, горящим взглядом, подобно бешеной псине, завидевшей свою жертву на горизонте. И с холодным металлом в потной ладони, которым ты с таким удовольствием упираешься в морду напуганного до усрачки мешка с деньгами, возомнившего себя безнаказанным…

Он же считал иначе.

За все те годы, прожитые вместе, еще ни разу мне не довелось лицезреть, чтобы Ваас истошно орал это слово в лицо очередному зазнавшемуся туристу, смешивая его с отборнейшим матом. Не-ет, больная фантазия главаря чертовых пиратов была куда изощренней. Хотя я многому научилась у старшего брата, сам он, сколько нас помню, всегда был намного красноречивей меня…

Безумие.

Нет, Ваас не угрожал этим словом. Не нападал, подобно дикому зверю, не стремился внушить страх в сердца этих людей. Он учил. Вдалбливал этот гребаный принцип жизни каждому куску дерьма, попавшему на его остров. Мой брат открывал глаза людям. Открывал перед их неминуемой смертью, а иногда давал в качестве жизненного наставления молоденьким пленницам, чьи богатенькие ублюдки-покупатели с материка уже определили их будущее между своих ног.

Нет, когда Ваас рассказывал о безумии, он был подобен не свирепому тигру, каким его нередко доводилось видеть, а полосатому питону. Да, тому самому питону Каа из рассказов Киплинга, чье присутствие внушало страх в сердце каждого жителя джунглей, в особенности кучки недоразвитых бандар-логов. Вот только в действительности Монтенегро нихера не смахивал на персонажа из детской сказки, а глупые обезьяны уже давно приняли человеческий облик — в глазах ракъят всегда был виден этот плохо скрываемый страх перед мучительной смертью и человеком, который с удовольствием подарит им эту смерть.

Да и чего греха таить: порой у меня самой пробегали мурашки по коже и становилось жутко некомфортно находиться рядом с главарем пиратов, когда он был погружен в свой монолог о безумии. Такой обманчиво спокойный низкий голос и легкая хрипота из-за перенапряженных голосовых связок и сотни выкуренных пачек сигарет…

Он шипел это слово, как змей, цедил сквозь зубы, каждый раз словно пробуя его на вкус. А зеленые изумруды глаз и еще один, неживой, тот, что за годы прирос кожаным ремешком к шее главаря, поблескивали под палящим солнцем и сливались с зеленью джунглей. Его гребаных джунглей.

Мы пропитались восходящим солнцем. Мы приросли к этим джунглям — последний вздох наш будет в диких джунглях… Таких же диких, как и мы.

Ваас…

Все в его виде кричало о том, что он здесь Царь и Бог. Определение слетало с его сухих губ заученным текстом, однако даже бесконечно меняющийся в темпе и высоте испанский акцент не мог скрыть того факта, что пират придает этому слову настолько большое значение, насколько только может позволить его давно слетевшая с катушек психика.

Безумие.

Для Вааса это слово значило слишком много. В любом случае, куда больше, чем для меня. Оно было для него настолько же священным и запретным одновременно, настолько же нарицательным, насколько тема о семье.

Он… вкладывал в это слово столько смысла. Однако за столько лет я так и не поняла, почему именно оно так въелось в его душу…

— Безумие — это точное повторение… — нарочно расстягивая слова и ухмыляясь уголком губ, медленно обхожу стоящего на коленях пленника. — Одного и того же действия… Раз за разом… В надежде на изменение…

Отрываю слегка затуманенный взгляд от морского горизонта и непроизвольно зарываюсь дулом пистолета в густые волосы мужчины, который тут же дергается в сторону.

— Это есть безумие.

Вновь оказываюсь напротив пленника — тот с ненавистью и презрением смотрит на меня исподлобья, весь мокрый от холодного пота — ничего нового. Его приоткрытый рот украшает темный кровоподтек. Я вижу в глазах напротив желание плюнуть мне в лицо, вижу, как в очередной раз чьи-то обветренные губы дрожат в порыве выкрикнуть мне в лицо «ты гнусная предательница!» и

--">