(Hell_En) - Do you love me, want me, hate me? (СИ)

тобой.

Комментарий к про опоздания на семейные ужины, вещи с родного плеча и Николая Ланцова в каждом междустрочье

https://twitter.com/rokfel_ka94/status/1368183344404574221?t=04kZyU8G1oa6yNaxWcSDEw&s=19

========== про меняющийся мир и неменяющихся них ==========

Комментарий к про меняющийся мир и неменяющихся них

Идея: https://twitter.com/noolivesthnx/status/1457503973452177409?t=RvkmzsSlY1QsOA7tu25X0w&s=19

Как вы уже поняли: Николай (зримо или нет) неотъемлемая часть морозовских жизней, моего фикрайтерства и всех моих мыслей, потому что я жду Эвана Родерика в его роли во 2 сезоне.

Равки давно не было. Точнее той Равки, разрезанной полосой беспросветной тьмы, кишащей жадными до плоти волькрами, утопающей в гражданских войнах и разделяемой двумя осколками вечности, больше не было.

Мир перед ними, наконец, застыл, но и это не надолго, в отличии от них, застывших в янтаре, он остановиться не мог.

Стремился вперёд, скидывая кожу прошлого, набивал ссадины, сбивал костяшки в кровь, наращивая броню, но совершал одни и те же ошибки. Войны, как и впредь, стирали с континентов целые города, а то и страны. Однако это не вызывало привычной дрожи бессилия, только отвращение, только презрение, только горечь. Они в своё время были не лучше.

Прошли столетия, и в сознании выцвели последние образы друзей и любимых — Жени, Николая и Мала. Почему-то именно они забывались дольше. Может, в силу её большей привязанности.

Нью-Йорк гудел за пределами набережной, но шумные вибрации доносились и сюда, в меньшем количестве, в меньшей тревоге, а Алина наблюдала за сухогрузами и мысленно прощалась с Николаем Ланцовым, потому что реки (моря и океаны) в её мире всегда принадлежали ему одному.

— Твои мысли снова посвящены щенку Ланцову. Мне давно надо было привыкнуть к этой странной привязанности к отказникам, — на равкианском они давно не говорили, поэтому отзвук общего прошлого прозвучал диссонансом в голове Алины, а вот объятья со спины, сцепленные на её животе холеные руки и подбородок на плече — делом обычным.

Старкова думала, что способность связываться, как и силу гришей, они потеряют, но нет — солнце всё ещё текло по её венам, как и тьма — по его. Александр тоже об этом думал, никогда не ставил заслоны в голове, всегда оставался открыт, как книга, к которым она стала питать слабость, жадная до новых знаний, ненасытная и почти зависимая. Старкова же, стоило им вступить в размолвку, открытую конфронтацию или ссору из-за столкновения интересов, касаемых просмотра фильма на ночь, закрывалась. Физически и ментально. Но для Морозова она и без того оставалась уравнением, которое никак не сходилось.

Алина поёжилась из-за налетевшего ветра и окинула его взглядом: оставаясь верным своим извечным привычкам, Александр был одет под стать нынешнему времени — в чёрную куртку, брюки и свитер.

— Ты выглядишь забавно без кафтана.

— Ты выглядишь лет на двенадцать с этой штукой в носу.

Алина поморщилась. Место прокола всё ещё тревожило её, кто же знал, что это будет не так просто, как изначально казалось? Но она нашлась с ответом, лукаво усмехнувшись: «Радости бессмертия».

— Я не буду целовать тебя с этим, — нарочито серьёзно заявил Александр.

— Справедливости ради, это всё ещё приносит мне дискомфорт, поэтому сама целоваться не стану. Но ещё я не буду целовать тебя с дыханием от сигаретного дыма. Брось курить. Разве это тебе не по статусу, с которым так сложно расстаться в своей голове, как ребёнку — с любимой игрушкой? Ты больше не Дарклинг.

— А ты всё ещё мой язвительный свет. Смотри-ка годы не идут на пользу твоей скверности. Скоро станешь, как Багра.

Это имя без конца половинило его, как разрез. Не все шрамы затягивались с течением лет. Алине ли было не знать.

Они не могли завести детей, потому что родителям было суждено их пережить, не могли обосноваться в одном месте на продолжительное время, потому что окружающих рано или поздно начинал тревожить тот факт, что старость не трогала их лиц. Александр и Алина были вынуждены бежать, меняя имена, паспорта, жить без планов на будущее, потому что всё, чем они обладали, словно в наказание за дар и прошлые ошибки, это — настоящее и одиночество, поделенное на двоих.

— Завтра твой день рождения.

--">