(Митэй Тиль) - Огненный цветок в небе над Конохой (СИ)

часов в день самостоятельно, без какого-либо контроля со стороны старших.

«Я должна соответствовать», — твердила себе Ханаби.

Соответствовать высокому званию наследницы клана Хьюга и будущей его главы — вот что стало ее главной целью. Куноичи не признавалась в этом даже самой себе, но в глубине души она очень боялась, что однажды ее, как и старшую сестру, отодвинут в сторону за ненадобностью. Каждый недовольный взгляд отца, его лишь слегка нахмуренные брови и крепко сжатые губы пугали ее. Ханаби казалось, что одна-единственная ошибка — и она услышит страшные слова: «ты обманула мои ожидания, ты не достойна…» И хотя у нее не было младшей сестры, которая могла бы ее заменить, Ханаби чувствовала за своей спиной воображаемый призрак, тень некоего человека, который будет лучше нее во всем.

Поэтому она разгонялась все быстрее, продолжая наносить удары по манекену даже тогда, когда немели ладони и болели суставы — до кровавых мозолей.

«Соответствовать…» — бормотала она на выдохе, ворочая сухим языком. Еще тысяча ударов — и можно будет глотнуть воды.

Тонкая прядка волос, которая вечно вылезала вперед, словно не решаясь примкнуть ни к левой, ни к правой стороне пробора, прилипала ко лбу между глаз, щекотала губы и подбородок, трепетала от горячего дыхания. Капельки пота выступали на нежной детской коже, особенно на шее и спине. Мошки, отпугиваемые чакрой и колебаниями воздуха от быстрых движений, звенели вокруг. Солнце палило. Однако ничто не могло отвлечь Ханаби от ее тренировки.

Ничто… кроме надоедливой мелюзги, копошащейся в высокой траве.

Ханаби даже не нужно было активировать бьякуган, чтобы обнаружить их: она слышала шорохи и приглушенный шепот.

До того, как подкрасться вплотную к тренировочной площадке, Конохамару устроил военный совет. Склонившись с тростинкой к сухой голой земле и выводя на ней черточки и треугольники, юный шиноби объяснял с серьезным лицом:

— Здесь, с правой стороны от тропы, в двадцати шагах от ближайшей границы тренировочного полигона будет располагаться наш опорный пункт, с которого мы будем вести наступление на силы противника…

— Командир, — подал голос Удон, шмыгая носом, — может, не надо?..

— Ты не понимаешь, Удон-кун: мы должны вступиться за честь команды Конохамару и покарать нашего врага номер один.

— Так точно, командир! А… за что покарать?

— За угрозы, конечно же! Невозможно все время прятаться и не попадаться противнику на глаза. Моэги вон уже боится ходить в школу одна.

— Конечно, боюсь! Второй раз я не выдержу такого жестокого покушения на мою красоту.

— Не бойся, Моэги-чан, твоя красота под моей личной защитой! — Конохамару приложил руку к груди.

— Шишка уже сошла, — заметил Удон, приблизив лицо ко лбу подруги и прищуривая глаза за стеклами очков.

— Я не дам себя запугать какой-то там младшекласснице! — Конохамару погрозил кулаком воображаемым светло-серым глазам без зрачка. — Я и вас запугать не позволю! Как будущий Хокаге я поведу своих людей к полной и безоговорочной победе!

— Так точно, командир!

— Итак, слушайте внимательно… Главной ударной силой стану я. Как ваш лидер, я готов всю основную ответственность принять на себя и выступить на острие атаки, — юный шиноби снова продемонстрировал свой кулак, который, очевидно, должен был символизировать пресловутое острие. — Но мне, конечно, не подобраться к противнику без вашей помощи. Моэги-чан!

— Да, командир?

— Ты используешь гендзюцу для воздействия на орган зрения противника.

— Но…

— Просто доверься мне.

— Так точно, командир!

— Удон-кун…

— Я!

— Ты будешь прикрывать меня, осыпая противника метательным оружием, а также отвлекая его, чтобы я мог нанести смертельный удар…

— Смертельный?..

— Ну ладно, не смертельный — это ни к чему, — но решающий. Достаточно сбить эту куноичи с ног, чтобы она признала свое поражение и начала воспринимать команду Конохамару как серьезную угрозу.

— Я не уверен, что смогу метать в нее сюрикены: а вдруг я попаду?!

— Не волнуйся, Удон-кун, — поспешила

--">