Нина Стожкова - Настройщик фортепьяно

– "О, если б мог выразить в звуке", – вдруг пропел настройщик, и хозяйка вздрогнула. Он как раз дошел до басовых октав, и, не слушая болтовни и вздохов Аллы, вел с инструментом свой, очень личный диалог. Пианино, как строптивая девушка, поначалу показав характер, все больше и больше растворялось в возлюбленном. Дребезг спущенных струн уже не резал уши, новые ноты выпевались инструментом чище, чем раньше. "Я лучше, чем ты думаешь обо мне, играй еще", – казалось, говорило пианино настройщику. Лицо мастера изменилось, стало мягче и каким-то вдохновенным.

"А хозяйка ничего себе, симпатичная, – возможно, думал Валерий. – Запястья и щиколотки тонкие, породистые. Вон даже кормить меня собралась… Сейчас не во всяком доме стакана воды допросишься. К тому же, эта Алла, похоже, не стерва, сходу не пытает, сколько я зарабатываю, женат ли. есть ли дети".

Мастер приосанился, провел рукой по волосам и обрушил на маленькую квартирку Аллы "Грезы любви" Листа.

Чтобы не разреветься, Алла выбежала на кухню за чайником.

«Какие еще к лешему "Грезы", – с досадой думала она, – если на мамином пианино теперь играют такие вот траченные молью сурки. А ведь когда-то за инструмент садился кудрявый, как Вэн Клайберн, Виталик Каледин, первый красавец нашего десятого "А". Правда, играл он неважно, но для нас, девчонок, это не имело значения, мы замирали, словно живые картины, не особенно слушая его ученическую корявую игру, впивались взглядами в длинные тонкие пальцы и бледный загадочный профиль".

Алла застыла с чайником, вспомнив, как в студенческие годы возле их пианино веселились шумные молодые компании. Казалось, музыка будет звучать в доме вечно. Но повседневные заботы, суета и борьба за хлеб насущный засасывали все глубже, мама постарела, начала болеть, инструмент в доме стали открывать все реже и реже, пока пианино, словно обидевшись на судьбу, не замолчало на долгие годы…

«А ведь с этим сурком тоже когда-то играли в четыре руки молодые красивые девушки, – неожиданно для себя подумала Алла. – И, наверное, хрупкие скрипачки с особенными, какими-то нездешними лицами окружали его на переменах, а цветущие вокалистки с пышными формами просили подыграть им перед экзаменом. Наверняка случалось ему пить с бойкими оркестрантками что-нибудь крепче кофе, отыграв программу в каком-нибудь провинциальном клубе… Вот судьба-злодейка! Нынче сварливые, не очень юные дамочки вроде меня сравнивают его с поклонниками своей далекой юности. Вообще-то, если присмотреться, этот дядька вполне себе ничего, даже симпатичный. Уши у него, например, красивые. И вообще спокойный, несуетливый, о деньгах не говорит каждую минуту, как все остальные".

Тем временем пианино, как девушка после разлуки с любимым, старалось излить музыканту все, что накопилось в душе. Серенада Шуберта, видимо, подходила для этого больше всего, и щемящая мелодия заполнила квартиру, царапая душу.

Алла вернулась в комнату с чайником и с мокрым носовым платком в руке.

– И все же, Валерий, давайте попьем чайку, – предложила она. – Вы ведь не первый час уже работаете.

Ей вдруг захотелось просто посидеть и поболтать с этим тихим вдумчивым человеком, хорошо знающим свое дело. Все же это веселее, чем коротать вечер в одиночестве.

– Предпочитаю зеленый, – предупредил настройщик. – И вам советую. Что там у вас на перекус? Колбаса? Какой ужас, сплошной холестерин! Пирожные? Кошмар, сахар в нашем возрасте уже надо тщательно дозировать.

"Ну и фрукт", – возмутилась про себя Алла и ехидно спросила:

– Тогда, может, водочки? У меня как раз соленые огурцы и селедка есть.

– Вы что, нарочно? – возмутился настройщик. – Еще мне диск с попсой поставьте… Употребляю изредка только легкое вино, и уж, конечно, ничего соленого и острого. Кофе? Ни в коем случае! Отвергаю все искусственные стимуляторы, у меня энергии и так хватает.

– Ну, как хотите, маэстро, а я, пожалуй, выпью. И водки, и кофейку. Для лучшего восприятия искусства, – заявила Алла, направляясь к холодильнику. Опрокинув для храбрости стопку, она задорно спросила:

– Что это вы. Валера, о собственном здоровье так печетесь? Хотите жить вечно? Или, может, вы буддист?

– Не знаю, сумею ли объяснить так, чтобы вы поняли, – замялся Валерий. – Боюсь, сочтете меня сумасшедшим.