(Sininen Lintu) - On with the show (СИ)

всегда, Никки везде. Джо толкает его в грудь, когда он пытается её неловко обнять и, отшатываясь, ударяется затылком о дверной косяк.

— Ты идиот, — всхлипывает она, шмыгает носом. — Ты просто…

— Джо! — взрывается он. — Да что случилось?! Парни смотрят на меня, как на кретина! Я узнаю, что ты попала в больницу и ничего мне не сказала, это вообще нормально?! Ты с ума сошла, Джо?!

Она запрокидывает голову и смеется, а по её щекам текут слёзы. Она смеется, а внутри у неё снова всё раздирает на части.

— Ты был так занят, — она хихикает, утирает щеки рукавом кожаной куртки. — Ты был так занят, что я не решилась беспокоить тебя и просить приехать. Ничего, я справилась.

Ничерта она не справилась, и это понятно любому, кроме Никки Сикса, кроме чертова тупого Фрэнка Карлтона Серафино Феранна-младшего, и ей хочется назвать его сейчас этим именем, потому что Джо знает — это обрубит любые их отношения на корню. Но она слишком слаба, чтобы рубить с плеча. На самом деле ей хочется уткнуться лицом в его шею и хорошенько прореветься, как когда-то, десять лет назад, она могла плакать в его объятиях, потому что тогда всё было ещё не так сложно.

— Джо, — он запускает руку в волосы, ерошит черные пряди. — Джо, черт… Я никогда не бываю слишком занят для тебя!

И это слишком похоже на вранье, потому что если бы он не был занят, он бы приехал.

— Ты не был занят, и поэтому не приехал, — она снова шмыгает носом. — Всё в порядке, Никки. Я понимаю.

Джо хочется, чтобы он ушел. Из её квартиры, из её жизни, но сказать это сил у неё нет.

— Джо… — Никки снова обнимает её. — Моя Джо.

И его слова становятся катализатором, после которого Джо несёт. Она снова рыдает, бьет его по плечам, по груди, по рукам, потому что он больше не имеет права так её называть, да и разговаривать с ней права не имеет, она же только что выбралась, она же только что очухалась, и ей жизнь вернулась в нормальное русло, а Никки… Никки…

Он перехватывает её запястья.

— Джо, послушай ты меня!

Она не хочет слушать. Мотает головой, вырывается и дергается, а Никки тянет её к себе, прижимая к себе, лицом в его шею, где бьется голубая жилка, и сжимает в объятиях.

— Заткнись, идиотка, — он утыкается носом в её волосы. — Я, блять, развожусь.

Джо вздрагивает. Её оглушает словами Сикса, и она затихает, а единственный звук, который она слышит теперь — это грохот её собственной крови в ушах.

— Что…?

— Мы разошлись, — фыркает Никки, чуть отстраняет её и заглядывает в лицо. — Брэнди меня достала. Собственно, я в процессе развода, — он морщит нос такой знакомой гримасой, — но похрену, честно. Пошла она в жопу со своими истериками.

Джо моргает. У неё медленно, от затылка ко лбу, начинает разливаться головная боль.

— И… — начинает она.

— Ничего, — Сикс притягивает её к себе, и в этот раз она даже не сопротивляется, смыкает ладони у него за спиной, ощущая крылья лопаток, выступающие под футболкой. — Скажи спасибо Винсу и Ти-Бону, моя Джо. При случае.

Его дыхание согревает Джо губы прежде, чем он целует её, по-хозяйски запуская язык в её рот, и Джо не сопротивляется, потому что ей кажется, что где-то и что-то наконец-то меняется. Может быть, это всего лишь чаяния её тупого сердца, не способного учиться на собственных же ошибках.

Никки мать его Сикс никогда не перестанет быть мудаком. Проверено и доказано. Только Джо плевать на это, когда они целуются, сидя на полу в её квартирке, и они будто снова подростки, у которых в кармане нет ни цента, но есть вагон и маленькая тележка планов и надежд на будущее.

Никки мать его Сикс вряд ли останется с ней надолго, сучья его натура, но Джо не хочет загадывать.

--">